Двое ее служителей подошли и остановились перед Турпаном, держа между собой натянутую шкуру. Он вывалил содержимое сумки на шкуру, и на ней образовалась небольшая кучка монет, батареек и других мелочей. Служители отнесли ее по ступенькам на помост и показали атаманше.
Она порылась в горке добычи.
– Вы сделали все точно так, как я вам говорила? – спросила она через некоторое время.
Турпану ее тон не понравился.
– Да, матушка. Мы нашли маленькую бронзовую шкатулку и опустошили ее. Она стояла именно там, где вы сказали.
Анья-Джакана пристально смотрела на них.
– Вы все забрали из шкатулки?
– Все, – ответил Турпан.
Ему стало здорово не по себе. Атаманша по-прежнему широко ухмылялась, но глаза ее становились все холоднее.
– И все, что вы взяли, здесь? – настойчиво спросила Анья-Джакана. – Все вещицы до единой?
Теперь в комнате царила мертвая тишина. Сердце Турпана бешено колотилось. Казалось, мир сжался настолько, что в нем хватало места только ему и атаманше. Этого он боялся больше всего. Анья-Джакана послала их в логово моцгов не наугад. Ей требовалось то, что должно было находиться в бронзовой шкатулке. То, чего он, Турпан, ей не принес.
«Ты погиб», – сказал он себе, внутренне содрогнувшись от ужаса, но сумел выдержать взгляд атаманши.
– Все, – услышал он свой собственный голос.
Он знал, что если она хоть на секунду решит, будто он что-то от нее утаил, то очень рассердится. А когда Анья-Джакана сердится, ее подданные умирают.
Ее взгляд медленно скользнул к Моа.
– Все? – повторила она.
Моа была испугана и сбита с толку. Она не понимала враждебности в тоне Аньи-Джаканы. Она повернулась к Турпану в поисках поддержки, но он старательно избегал ее взгляда. Девушка снова посмотрела на Анью-Джакану.
– Все.
Тишина скребла по нервам, как ноготь по камню. Анья-Джакана сурово смотрела на Турпана и Моа, и ее ухмылка постепенно гасла. Они ничего не говорили, но держались внешне спокойно. Напряжение стало почти невыносимым.
– Я буду очень разочарована, если узнаю, что вы мне солгали, дети мои, – медленно произнесла Анья-Джакана. – Очень разочарована. – Она повернула голову к одному из служителей. – Пятьдесят процентов. Поровну, деньгами и барахлом. Остальное отдай им.
У Турпана задрожали коленки. Он пытался справиться с собой, но не смог. Он не считая забрал свою долю и поспешно пошел прочь, стараясь не выглядеть виноватым. Моа последовала за ним.
Когда они вышли, тучная «матушка» подозвала одного из мальчишек, прятавшихся в тени. Худое лицо, желтоватая кожа и темные круги вокруг глаз выдавали, что со здоровьем у этого парня было не лучше, чем у большинства изгоев из гетто. Он был одет в темные грязные штаны и куртку, из-под капюшона, натянутого на голову, торчали жидкие белесые волосенки.
