— Васильчук? Нету. Отлично. Вычеркиваем. Бройтман? Нету. Отлично. Баба с возу — кобыле легче. Ковалевский?.. Распределяем лошадей: Олексин Формат. Ватрушкин — Ромбик. Пономарев, как вы у нас первый раз, дадим вам римского императора — Нерона, гонителя христиан и юношей, стремящихся стать всадниками. Маленькое замечание: седлать осторожно — он, хоть и мерин, а строгий, бьет перед-ними и задними, а будешь валандаться с трензелем, может пальцы прихватить. Вкладывать трензель, говоря по-крестьянски, удила, аккуратно, пальцы совать только в беззубый край. Спицын, повтори порядок седловки!
— Подхожу с левой стороны. Если лошадь стоит неудобно, говорю: «Прими!», надевая недоуздок. Зачищаю щеткой коня…
— Стоп! Бычун, перечисли части оголовья.
— Ремни, — начинает бойко сыпать маленький верткий мальчишка, — два нащечных, налобный, сугловный, подбородный, поводья. Трензельное железо, кольца…
— Как оголовье носят в руке? «Как много они знают», — думает Панама. Ему объяснял раньше Борис Степанович, но сейчас все вылетело из головы. Еще хорошо, старик ничего не спрашивает, а то бы опозорился. И вот он тащит, как положено, в левой руке оголовье, седло. Совсем не такое седло, как у жокеев, а огромное, строевое, подпруги волочатся по полу, Панама спотыкается о них и чуть не падает. Хочет подпруги поднять, тяжелое стремя больно стукает его по ноге. Наконец находит денник с табличкой: «Нерон, мерин, рысак орл. 1962 г. р.». Панама осторожно входит. Мерин стоит в углу и злобно смотрит на него.
— Тихо, тихо, это я, я, — опасливо говорит Панама и пытается зайти слева. Нерон резко поворачивается и становится к Панаме крупом. «Ой, счас накинет копытами!» Душа Панамы проваливается в пятки.
— Кто денник открытым оставил? — раздается окрик тренера. — Лошадей повыпустить хотите? Панама торопливо запирается, роняет седло, уздечку и остается один на один с мерином, который злобно глядит на него через плечо. Нет, это не добродушный, податливый Конус, с которым было легко и весело, а злобный, жестокий зверь, готовый на все. Панама прижимается в угол.
— Эй! Новенький! Как тебя, Пономарев, что ли? Открой! Панама оглядывается. За дверью стоит тот чернявый мальчишка Бычун.
— Что, прижал он тебя? Я тебе, пакость! — замахивается он на мерина, и тот сразу прижимает уши.
— А ну, прими! Прррими! Вот смотри, как взнуздывают. Понял? Бери голову рукой в обхват! Держи вот так локоть, а то тяпнет. Ну-у! Что, напоролся на локоть, гангстер. А теперь смотри, как седло кладут… Ой, тренер идет!.Я побежал, а то раскричится. Ты его не бойся, мерина-то. Он сам боится, вот и лягает.
