Вокруг них тут же собирался народ, в основном бедняки, которые очень тепло принимали артистов, но, к сожалению, не могли им заплатить даже того, на что те купили бы хоть миску риса.
Фокусник с обезьянкой на плече протолкнулся сквозь толпу к небольшому, ярко раскрашенному фургону, где давал представление традиционный японский театр марионеток. Пьеса была знакомой, но красиво сделанные куклы и мастерство артистов-кукловодов за ширмой все равно притягивали внимание. Крошечный самурай в блестящих латах храбро сражался с драконом, размалеванным красными, зелеными и черными красками. Дракон изгибался, свирепо вращал глазами, из его пасти вырывались клубы дыма. Он был изготовлен с большим талантом и казался настоящим воплощением зла, и, когда, наконец, он пал и издох под ударом меча маленького самурая, зрители радостно засмеялись и захлопали в ладоши. Змей выглядел громадным даже сейчас, когда был повержен, и люди хлопали все сильнее: чем больше дракон и чем меньше самурай, тем значительнее победа!
За представлением наблюдали и торговцы, чьи прилавки были неподалеку. Сгорбленный, бедно одетый старик с засаленной косичкой на затылке, торговавший рыбой, радостно вскрикнул, когда самурай, одолев чудище, освободил прекрасную деву и усадил ее на лошадь позади себя.
Продавец за прилавком напротив неодобрительно покачал головой:
- Ты бы думал лучше о своей торговле, сосед. Возле твоего прилавка совсем нет покупателей.
- Ох, да, вы правы, Екуси-сан, - живо откликнулся старик, не отрывая слезящихся глаз от сцены. Его лицо с нездоровой сероватой кожей было покрыто морщинами, словно земля в период засухи. - Видно, Амида Будда сегодня сердит, раз отвернулся от меня.
- Ну уж Будда, кажется, здесь ни при чем, - хохотнул какой-то прохожий, разглядывая грязный прилавок. - Дело скорее в том, что твоя рыба насквозь гнилая!
- Что? Моя рыба? - возмутился старик. - Да вам любой скажет: лучшая рыба на всем базаре - у старого Осимы! Господин сам может зайти в мою лавку и выбрать товар по вкусу! Заходите, господин, прошу вас! Заходите же!
Все еще ухмыляясь, прохожий зашел в лавку, не обращая внимания на продавца, который кланялся так часто, что, казалось, его голова вот-вот оторвется и слетит с худых плеч.
Но едва они оказались внутри, с ними обоими произошла вдруг разительная перемена. Старик выпрямился, его лицо разгладилось, взгляд приобрел твердость стали. Прохожий же, наоборот, съежился и глядел на Осиму Кэсои снизу вверх, несмотря на высокий по японским меркам рост.
