Затем мать позвала меня к себе в комнату и заявила, что потеря этого дома полностью дезорганизует работу сестры — ведь все ее деловые встречи проходили в нашей большой столовой, а штаб-квартира «Союза девушек» находилась в нашем цокольном этаже, и потом, сестра положила всю свою жизнь на эту работу, так что продажа дома разрушит все, ведь больше сестре негде будет этим заниматься. Перед лицом таких убедительных фактов я был бы неправ, настаивая на своем; и я решил продолжать заниматься недвижимостью. Жизнь по-своему компенсирует потери. Работа требовала частых разъездов на моей машине, и я всегда читал запоем. В издательской идее меня привлекала перспектива приобрести высокоинтеллектуальных друзей, которых у меня до сих пор, к большому сожалению, не было. Однако книги были неплохим заменителем, и, осмелюсь заметить, приехав в Лондон в поисках друзей, я рисковал бы очень сильно разочароваться. Впоследствии оказалось правильным, что я не предпринял эту поездку, так как вскорости у меня открылась астма, и я вряд ли выдержал бы ритм лондонской жизни. Фирма, которой я собирался продать дом под офис, а затем и сама возможность выгодной продажи дома отпали за ненадобностью, так что выбора у меня больше не было.
Все это не очень-то походило на ссору по деловым вопросам. Не было ссоры и по поводу принятого решения. Скандал начался тогда, когда все было уже решено, и я написал письменные отказы на оба предложения о покупке. Это случилось за воскресным ужином. Я вообще не люблю холодный ужин, да еще викарий тем вечером читал какую-то необыкновенно глупую проповедь (так считал я, хотя матери и сестре она понравилась). Обсуждая проповедь за столом, они спросили мое мнение; говорить мне не следовало бы, но я, как дурак, высказал все, что думал, а затем, по совершенно непонятным мне самому причинам пустился во все тяжкие, заявив, что, поскольку еда на этом столе куплена мною, я могу говорить все, что мне заблагорассудится. Вот тут-то и началось… Мои дамы от рождения не привыкли, чтобы с ними говорили подобным образом; так что сказанное мной им совсем не понравилось. Обе они были прихожанками с опытом и после первого же контр-выпада стало ясно, что я им не ровня. Я встал из-за стола, хлопнул дверью, перепрыгивая через три ступеньки, помчался по лестнице к себе в комнату (с этим ужасным холодным воскресным ужином в желудке) и тут же, прямо перед комнатой, почувствовал первый приступ астмы. Мать и сестра услышали меня и прибежали. Увидев меня повисшим на перилах, они перепугались. Я тоже был напуган, ибо думал, что пришел мой смертный час. Астма вообще штука опасная, даже если к ней уже привык, а у меня тогда был первый за всю жизнь приступ.
