За те секунды, пока происходило тестирование памяти и вторичная инициализация всех систем, внешние сканеры уловили красноватый свет аварийных ламп и характерные вибрации переборок.
Андор встал. Пластиковая капсула, в которую он был упакован, разлетелась вдребезги, до смерти напугав компьютерного техника.
— О, дьявол!.. — заорал Хоули, непроизвольно попятившись. Он не мог оторвать глаз от серебристой фигуры андроида, восставшей из транспортного контейнера. Рука техника шарила по верстакам, пока не наткнулась на приклад импульсной винтовки.
— Сэр, мне нужна любая информация о двух молодых людях, находившихся вместе со мной на борту! — проговорил андроид, молниеносным движением сжав его запястье. — Прошу вас…
Хоули выпучил глаза от боли. Винтовка со стуком упала на пол.
— Медицинский модуль!.. — непроизвольно прохрипел он.
— Благодарю вас, сэр! — Андроид подобрал оружие и, кивнув ошалевшему технику, шагнул к дверям техлаборатории.
* * *
Внутри АРК было светло и тихо.
— Черт, ну что этот визор, когда же он включится! — вырвалось у Сергея. Он копался в развороченной проводке.
На пульте управления что-то заискрило, десантник выругался, тряся рукой, но обзорные экраны все-таки ожили, высветив панораму внутреннего космодрома.
Девять космических истребителей уже поднялись к стартовым шлюзам, и те начали медленно открываться…
— АРК прикрытия стартовали, — сообщил интерком, когда последняя машина покинула космодром. — Противник начал массированную атаку посредством малых кораблей.
Стиснув зубы, Семен надевал боевой скафандр.
Где-то в недрах агонизирующего крейсера остались Яна и Андор.
Спайт смотрел на него расширенными от переизбытка адреналина глазами. Руки десантника нервно теребили приклад импульсной винтовки. Он чувствовал приближающуюся смерть, и от этого по животу разливался странный парализующий холод. Ему хотелось заорать, упасть на колени, сделать что угодно, лишь бы остановить неизбежное. «Господи, — отчаянно думал он, представляя, как приближаются к „Ио“ корабли противника, — ну почему это случилось, зачем?! Я не хочу умирать!!!»
Из глотки десантника вырвался лишь сдавленный хрип.
Семен повернулся. Его похудевшее лицо с заострившимися чертами было землисто-серым. Он не сказал ни слова, но Спайт невольно попятился от его взгляда. Эти глаза могли принадлежать кому угодно, но только не двадцатилетнему парню.
В эти секунды Семен испытывал горькую, безотчетную ярость. Мир, который он толком не успел узнать, уже рухнул, выбивая почву из-под ног с окончательной, удручающей жестокостью.
