Он еще не знал, что вечер сулит ему перемены в жизни. Сама судьба в образе бесшабашного друга Димы Филимонова позвонила ему в дверь.
— А, это ты, Диман, заходи! — вполне радушно приветствовал его Патрушев, который после того, как получил сотню, заметно повеселел.
Дмитрий Филимонов, старый приятель Патрушева, занимался установкой систем сигнализации и, в отличие от Андрея, был человеком земным, практичным и правильным. Он звезд с неба не хватал, зарабатывал около пяти тысяч в месяц, что для провинциального Тарасова считалось весьма приличным. Патрушев же по сравнению с ним выглядел просто нищим.
— Я чувствую, что ты, Андрюха, меня ждал, шумно произнес Филимонов, входя в прихожую. Какие у тебя планы на сегодня? Может быть, пройдемся по парку, нужно ловить последние теплые деньки.
Потусуемся…
— Мы уже тусуемся, — ответил Патрушев.
— Я не понимаю тебя, Андрей! Вечно ты такой хмурый, вечно какой-то не такой… — стал ворчать Филимонов. — Ты что, мне не рад, идиот?
Патрушев осуждающе посмотрел на него.
— У меня вполне хорошее настроение, — ответил он вполне искренне.
— Интересно, как же ты выглядишь, когда оно у тебя плохое, — съязвил Дмитрий и тут же поправился, ободряюще тряся астролога за плечи:
— Ты что, я же шучу. Кстати, у меня есть информация, которая, возможно, еще больше поднимет тебе настроение.
— Кого-нибудь подцепил, она тебе надоела, и ты хочешь перекинуть ее мне? — стал угадывать Патрушев.
— У тебя дар провидца, — улыбка не сходила с лица Филимонова. — Я недавно познакомился с весьма интересным сексуальным объектом.
Он прошел в гостиную, по-хозяйски уселся на диван и нажал пульт телевизора. При этом было непонятно, зачем он это сделал, так как смотреть телевизор все равно не собирался.
— Андрюха, короче, я поимел одну шизофреничку, — лениво заметил он.
— Так их же пруд пруди, этих ненормальных, — скептически отреагировал Патрушев.
— Но эта особенная! — настаивал Филимонов. — Когда я ее трахал, она смотрела телевизор и конспектировала сводку новостей.
— Прямо во время процесса? — удивленно поднял брови Патрушев. — Что ж, возможно, это эротично.
Филимонов хохотнул и пояснил:
— Да мы занимались этим стоя!
— И что же она писала?
— Я заглядывал потом в ее тетрадь и, признаться, абсолютно ничего не понял. Какие-то схемы, графики, цифры, короче, совершеннейшая шизофрения.
У нее по молодости был роман с каким-то медиком, и она с тех пор ненавидит Минздрав.
— А при чем здесь Минздрав?
