— Ишь чащобина какая. Убьешь, так сразу и схоронишь, — сказал Яков с каким-то особым выражением, которое мне вовсе не понравилось.
Наконец мы вышли к ручью и довольно скоро, идя Вдоль его топкого берега, набрели на Черный камень — огромный неровный валун, до половины ушедший в землю. Недалеко от него было несколько связанных проволокой и кое-как сколоченных бревен, перекинутых через ручей.
Не стану описывать, как на протяжении почти двух недель мы искали клад, вскопав всю землю вокруг Черного камня. Почва была мягкой, болотистой и легко поддавалась лопате. Как я и предполагал, мы ничего не нашли, кроме дюжины камней разной величины и древесных останков. Яков, который в основном и копал, проявлял недовольство, да и Еврипид посматривал на нас с подозрением. Как-то раз он даже послал мальчишку проследить за нами, но мы вовремя заметили слежку и целый день болтались по лесу без всякого дела.
Примечательно, что никаких вопросов Еврипид нам не задавал. Мы исправно платили за комнату да и вообще были единственными, кто жил на грязном постоялом дворе, если не считать множества крыс.
Наконец к концу третьей недели мне с Яковом удалось убедить отца прекратить поиски.
Старик неохотно согласился, отъезд наметили на завтра, уже договорились в деревне о лошадях, но в самую ночь отъезда отец вдруг пропал. Я крепко спал, когда вдруг под утро Яков растолкал меня, чтобы сообщить об этом.
Конечно, мы оба сразу сообразили, куда он мог пойти, и, тревожась за него, бросились на поиски. Уже рассветало. Мы нашли отца на тропинке на полпути к Черному камню. Он лежал лицом вниз. Мы бросились к нему, подозревая самое худшее.
Мы перевернули отца, он был жив и в сознании, но словно оцепенел, повторяя только: «Я понял, понял где… Но никому, никогда… Будь все проклято!» Руки у него бы ли в земле, в чудовищных волдырях, — видно, он долго копал. Нам удалось отвести его на постоялый двор.
Отец слушал как механическая кукла, на вопросы не отвечал и, только когда мы послали за лошадьми, словно бы очнулся на время и стал твердить, что нашел клад и чтобы мы поскорее отрыли его, пока его кто-нибудь не украл. Мы с Яковом прихватили мешок и мой револьвер «бульдог» и отправились к Черному камню. Никаких следов схватки или хотя бы присутствия кого-то постороннего мы не обнаружили и понять, что так напугало отца, не смогли. Лишь у самого камня валялась сломанная лопата. Странно, как отец ухитрился поломать ее в мягком грунте, очевидно, именно это его так и поразило.
