Он сделал едва заметный знак Сесилии и отошел с ней в сторону, как бы собираясь прогуляться по площадке.
— Все это было действительно так, как говорит Изабелл?
— Да, отец, но я уверена, что у Пери не было никакого дурного намерения.
— Как бы то ни было, — заметил фидалго, — это может повториться. К тому же твоя мать очень этим напугана. Пожалуй, и в самом деле лучше, если он оставит нас и уйдет.
— Это будет для него таким горем!
— И для меня, да и для тебя тоже; мы оба ему признательны. Но мы не забудем его заслуг. Я сумею отблагодарить его от нас обоих; предоставь это мне.
— Хорошо, отец, — воскликнула девушка, глядя на него полными восторга глазами. — Вы знаете, что такое благородные чувства.
— Как и ты, милая Сесилия! — отвечал фидалго, нежно гладя ее по голове.
— Ведь это вы научили меня всему хорошему; во мне бьется ваше сердце.
Дон Антонио обнял дочь.
— Ах, у меня есть к вам просьба!
— Говори. Ты давно уже меня ни о чем не просила, я даже начал огорчаться.
— Прикажите сделать чучело из этого зверя. Хорошо?
— Раз ты этого хочешь…
— На память о Пери.
— И для тебя и для меня лучшая память о нем — ты сама. Если бы не он, разве бы я мог сейчас тебя обнимать?
— Только я подумаю, что он уйдет от нас, мне плакать хочется.
— Не удивительно, дитя мое, слезы — это бальзам, который господь дал женщине, ибо она слаба; мужчине в нем отказано, ибо мужчина силен.
Фидалго оставил дочь и подошел к двери, около которой в это время стояли его жена, Изабелл и Айрес Гомес.
— Что же вы решили, сеньор Антонио? — спросила его жена.
— Я решил исполнить ваше желание. Так и вам будет спокойнее, и мне легче. Сегодня или завтра Пери покинет этот дом. Но пока он здесь, я не хочу, — сказал он, слегка подчеркнув слово «я», — чтобы он услыхал от вас хоть одно грубое слово. Пери уходит из этого дома, потому что я его об этом прошу, а не потому, что кто-то другой его выгоняет. Вы меня поняли?
Дона Лауриана, почувствовав, сколько энергии и решимости было в интонации, с которой фидалго произнес эти самые обычные слова, кивнула головой.
— Я беру на себя поговорить с Пери! Передайте ему, Адрес Гомес, чтобы он зашел ко мне.
Эскудейро поклонился. Фидалго, который собрался было уже уходить, вдруг вернулся.
— Ах да, совсем забыл. Велите сделать чучело из этого великолепного зверя, я хочу, чтобы у нас осталась память о Пери. Пусть это чучело поставят у меня в кабинете.
Дона Лауриана содрогнулась от отвращения, но постаралась скрыть свое чувство.
