Глупец!
Отшельник смолк.
— Смилуйся! Прости меня! — дрожа от страха, выдавил финикиец. — Блеск золота помутил мой разум. Я хочу быть твоим слугой.
— У сильного не может быть таких слуг. В твоих глазах тлеет золотой огонь. Тебе милей женщина, а не быстрый конь; золотая чаша, а не острый меч; сладкое вино, но не мудрое слово. Так бери же свою чашу и ступай!
— А письмо?
— Передай Раммере на словах, что я отправляюсь на восток. Он знает куда. Меня не будет ровно столько, чтобы изменить нить судьбы так как хочу я. — Отшельник подумал, а затем махнул рукой. — А, впрочем, ничего не передавай!
Ардет схватил украшенную голубыми сапфирами чашу, на которую ему указал отшельник и бросился со всех ног прочь из башни.
* * *
О, как она любила ночь! Время влюбленных, поэтов и воров. Время оборотней. Время, когда падают звезды.
Впрочем, ей не было дела до звезд. Ночь интересовала ее больше с практической стороны. Ночью было темно, а темнота порождает страх.
Страх же был ее союзником.
Этот человек не мог уйти далеко. Так сказал отшельник.
Он так и сказал, дождавшись, когда она явится на его зов:
— Ты привела ко мне дурного вестника. Быть может, я бы и сохранил ему жизнь, но купец просит, чтобы он не вернулся из Мертвого города. Поэтому этот человек твой. Я нарочно задержал его до сумерек. Насладись им и не мешкая возвращайся ко мне.
И отшельник отпил глоток доброго вина. Он очень любил вино и женщин.
Она прекрасно видела в темноте, просторное платье совершенно не сковывало движений, а быстрые ноги едва касались каменных плит, испускавших дневное тепло.
Она обогнала мужчину, который плохо ориентировался в городе, и преградила ему дорогу.
— Куда ты так спешишь, прекрасный незнакомец? Или отшельник оказал тебе дурной прием?
Мужчина какое-то время напряженно рассматривал ее, затем облегченно вздохнул, узнавая.
— Это ты. Твой отшельник ненормальный. Как и весь этот город.
— А я?
Она прекрасно знала, что ее бедра волнующе проступают сквозь складки одежды, а глухой под самую шею ворот не в состоянии скрыть высокой груди.
— Ты прекрасна! — признался он.
— Так в чем же дело? — Она зазывно качнула бедрами. Улыбка обнажила ровные острые зубки, блеснувшие в лунном свете. Мужчина облизал губы.
— Но мне надо идти. Я спешу передать послание отшельника.
— Я же не собираюсь отнимать у тебя много времени. А взамен ты получишь наслаждение, равное которому не испытывал ни разу в жизни.
— Отшельник предлагал мне силу, а ты предлагаешь наслаждение…
