Спрыгнув с повозки, Таня пошутила:
— Живешь все так же по-царски?
— Ну, знаешь, если ты все еще способна шутить…
— Это плохо? — быстро спросила Таня.
— Это чудесно. — И добавил, пытливо глядя на девушку: — Я чувствую, у тебя важные новости.
— Да, Андрей. Очень важные…
Теперь Тане оставалось отдохнуть перед дорогой. Она решила отправиться в обратный путь завтра же, рано утром, только послушать сначала передачу из Москвы. Ей предстояло одолеть пешком десятки километров.
Она дремала, сидя на широкой хозяйской кровати, все еще пытаясь что-то рассказать Андрею, о чем-то спросить, когда в комнату вошел начальник разведки партизанской бригады москвич Барковский, радист по специальности. Ему понадобился Андрей.
Увидев Таню, Барковский пригляделся к ней внимательно, спросил:
— Не кажется вам, что мы раньше где-то виделись?
— Кажется, — задремывая, отозвалась Таня.
— Погодите… Сдается мне, я вас встречал в… концертных залах. Еще до войны, верно?
— Может быть… Сейчас подумаю…
Но долго думать ей не пришлось. Через минуту она крепко спала, упав щекой на взбитую подушку.
Тихим осенним утром воскресного дня, казалось, ничего дурного людям не предвещавшего, Таня вернулась в Минск.
Большую часть пути она проделала пешком; опухшие ноги гудели, но отдыхать было некогда. Она думала об одном: точны ли были сведения? Не коснется ли возможная облава ее друзей? Она была убеждена, что в минуту опасности — место ее рядом с ними. Ее помощь может понадобиться и Тамаре Синице, и управдому Кучерову…
В разгар базарного дня к Переспе одновременно с разных концов города двинулись грузовики и легковые автомашины, переполненные гитлеровцами, солдатами в немецкой форме, карателями.
Окружив базар, фашисты громогласно, через радиорупоры, потребовали соблюдать полнейшее спокойствие. Требование это прозвучало на немецком, русском, белорусском языках. Спокойствие! Только спокойствие. Просьба ко всем приготовить документы.
Встревоженные, напуганные люди оцепенели. В наступившей напряженной тишине плакали дети, мычали коровы, ржали лошади.
Полицаи и немецкие охранники устремились в толпу, протискивались между людьми, никого не упуская из виду.
Хватали и вели к грузовой машине каждого, кто вызвал хоть малейшее подозрение. Подозрительным казался любой, бросивший на карателей презрительный либо ненавидящий взгляд.
У рогаток, устроенных возле выходов с базара, придирчиво проверяли документы гитлеровцы.
Постепенно базар опустел, но арестовали немногих. Большинство из них было освобождено из-за полного отсутствия улик либо за взятку.
