С этого дня Таня зачастила в Заславль, бывала в семье то у одного, то у другого брата, а уходила в Минск всякий раз с новыми нужными сведениями. Нужными, но, увы, далеко не полными. Передавая их Андрею через приезжавших партизан, она то и дело просила передать и обещание, что в следующий раз непременно узнает побольше, братья слово дали…
Но однажды, отправившись на условленную встречу, Таня встретила одного из железнодорожников на дороге, далеко от его дома.
— Брата взяли, — тихо бросил он Тане, шагая с ней рядом, и как-то само собой получилось, что направлялись они уже не к домику железнодорожника, а в обратную сторону, откуда только что пришла Таня.
— Заподозрили? — с тревогой спросила Таня. — Ну и что с ним?
Ее спутник горько усмехнулся.
— По их законам заподозренный — это уже преступник. А кара одна смерть. Убили брата. Расстреляли.
Таня молча, понурившись, шла рядом. Не хватало духу говорить в эти минуты о том, как остро необходимы более полные сведения, расспрашивать, нет ли чего любопытного. Он заговорил сам:
— Меня пока не трогают. Ведь мы жили врозь. И работали на разных дистанциях. На людях старались не встречаться — показывали, что вроде нет между нами дружбы. Я и в гестапо не пошел, не стал просить у этих собак, чтобы позволили похоронить брата как подобает. Лучше буду мстить за него, как смогу, если не погонят меня с этой работы.
— Пока вам нужно быть поосторожнее, — сказала Таня.
И впервые за весь этот разговор она увидела улыбку на лице старого железнодорожника.
— Осторожнее, говоришь? Эх ты, девчоночка, ты-то сама больно осторожная? Не тебе учить, не мне слушать, так-то.
— Не надо так, — мягко возразила Таня. — Вы должны понимать, как вы для нас дороги. По-человечески, понимаете? Вы оба, и брат ваш… Не могу я вас потерять, понимаете вы это? Враги должны погибать, а не друзья. Погиб друг — и мне кажется, я тоже виновата: не уберегла, не предусмотрела чего-то.
— Себя не мучь, — сурово сказал железнодорожник. — Мы с братом сами свою дорогу выбрали. Только так, и без оглядки. А теперь слушай, какие поезда мы ожидаем сегодня и завтра. Запоминай получше…
В тот же вечер крестьянская подвода партизан доставила Андрею сведения, которые он немедленно передал в Москву. Речь шла об эшелонах с вооружением и продуктами для фронта. Горе и ненависть придали железнодорожнику решимости: он собрал сведений вдвое больше, чем обычно, и за себя, и за брата. Но все же при следующей встрече Таня повторила, теперь уже от имени Андрея, приказ: не рисковать собой, быть как можно осторожнее.
