Но неужели Иисус все это испытал? Разве Он не знал все это время, что воскреснет?
Знал, но не все время. Несколько раз Он действительно говорил, что воскреснет. Тогда Он был в этом уверен. Но только до тех пор, пока ощущал поддержку Своего Отца. Во мраке же той пятницы, когда Его распяли, ощущение присутствия Отца совершенно исчезло. Не потому, что Отец перестал о Нем заботиться, вовсе нет. Незримый, Отец страдал вместе со Своим Сыном. Но Иисус взвалил на Себя непомерную тяжесть грехов всего человечества. Он, не имевший за Собой ни единого греха, отождествил Себя с нашими грехами, грехами каждого из нас, как если бы они были Его собственными. Однако между Господом и грехом пролегает пропасть. Грешник, умирая своей окончательной смертью, не ощутит спасительного присутствия Отца. Так и Иисус, умирая вместо нас, не мог ощущать его. Он должен был умирать в одиночестве.
Грешник умирает без надежды на будущую жизнь. Так же должен был умереть Иисус, Он должен был и это испытать. И Он испытал. Ибо, когда Отец окончательно Его оставил, Христос с ужасом понял, что грех, взятый Им на Себя, грех людей, настолько отвратителен, что отделение от Бога будет вечным. И вот в эти страшные минуты Он не имел надежды!
Все это время сатана нашептывал злобные, исполненные лицемерного сочувствия слова искушения: «Ты никогда больше не увидишь Своего Отца! Никто не спасется. Ты попусту растратил все эти годы. Даже Твои друзья предали Тебя. Почему Ты не предоставишь людям самим расплачиваться за свои грехи?»
Каждый мучительный вздох приближал Спасителя к тому, что, как Он думал, могло оказаться вечной смертью. Но Он ни на секунду не усомнился в Своем решении. Он готов был вечно пребывать в гробу, лишь бы оставалась возможность спасти хотя бы одного человека, к примеру только вас, Вот как Он заботился о людях!
Борьба была такой жестокой, что едва ли Иисус осознавал, что происходит у подножия креста. Его мучители смотрели на Него с беспримерным презрением и глумились: «Других спасал, а Себя Самого не можешь спасти!» (Мф. 27:42). А римские солдаты, те и вовсе играли в кости, не подозревая, что над их головами разыгрывается эпохальное сражение.
Судьба этой битвы решалась не в свете присутствия и покровительства Его Отца, а в длинной тени, отбрасываемой смертью, — в тени, сквозь которую почти до самого конца трагедии не мог проникнуть Его взор. И лишь в последнюю секунду Его вера прорвалась сквозь тьму, и Он понял, что победил.
