– Добрый, – кивнул епископ.
– А Вотан не добрый. Да и не врет никто про то, что он добрый. Вотан – покровитель воинов, ему добрым быть никак нельзя. Если я тебе изменю и к врагам твоим переметнусь, что ты сделаешь?
– Прощу и забуду. Но буду жалеть, что так вышло.
– Во-от! Асы же не простят! Геберих не хотел свой народ погубить. Не он разбудил зло в Арденнах. Галиурунны учуяли, что сикамбры и Хловис погибель им несут, и выступили вместе с алеманами, но не в союзе с ними. Понимаешь?
– Устами младенца… – пробормотал на латыни Ремигий. Продолжил по-готски: – Эрзарих, это ты сам сообразил или твои боги надоумили?
– Сам, – горделиво сказал лангобард. – Ничего мудреного здесь нет.
«Значит, все-таки божественное предназначение, – подумал епископ. – Эрзарих невероятно логичен, придраться не к чему. „Серые ангелы" и дьявольские силы полагали, что Хлодвиг Меровинг отринет прежнюю веру, и попытались устрашить его в решающей битве с языческим племенем, Господь же дал знамение… Неужели у франков и впрямь великое будущее, как я говорил Северину, обуявшись гордыней за собственные невеликие свершения? Значит, Francia действительно не мертворожденное дитя моих мечтаний? Ну спасибо тебе, Эрзарих-лангобард, избавил хотя бы от части сомнений!»
Всадники поднимались выше в горы. Стало заметно прохладнее, но снега на перевале почти не было, снесло беспрестанными ветрами. По счастью, этим днем задувало в спину, с запада-заката, и Ремигий с Эрзарихом не мерзли, защищаемые плотными тяжелыми плащами.
Кругом был голый камень, угрюмые, почти черные ели, частенько попадались кости как животных, так и людей. Человеческих остовов было значительно больше – этой дорогой на протяжении столетий шли в сторону Галлии многие племена.
Второй раз заночевали на самой вершине перевала. Эрзарих нашел узкую расселину в скалах, загнал туда лошадей, начертал на камнях охранные руны.
Когда был разведен огонь, преподобный отслужил мессу по краткому чину – лангобард тем временем сидел у небольшого костерка, посматривал за Ремигием, читавшим молитвы на языке ромеев, а пуще того надзирал за выходом из короткого и тесного ущелья – не появился бы кто незваный. Беспокоился, что овес для лошадок заканчивается, в горах запасов сена не найдешь, если лошадь падет – плохо будет. Пешим до земель данов не доберешься.
Этим вечером перекусили скудно – устали. Погрели на веточках мясо над огнем, доели лепешки, подаренные Атанагильдом. Завалились спать. Эрзарих сказал, что если кто чужой вблизи появится, он сразу проснется и будет готов к битве. Поэтому Ремигию надо лечь дальше за костром, а ему, Эрзариху, ближе к выходу из расселины.
