– Пошли, багажник откроешь, – деловито распорядился отец Василий.
Они быстро вышли. Открыв заднюю дверцу и подняв покрывающую багажник крышку, Мамай принялся ковыряться в хламе. Чего здесь только не было! Покрытый бурыми пятнами, гнусно воняющий тухлятиной мешок, моток капроновой веревки, две монтировки… и только в самом углу валялось то, что нужно, – здоровенные кусачки.
– Перекусывай! – решительно повернулся к Мамаю спиной отец Василий.
Мамай начал возиться, но крепкая цепочка только сминалась, а перекусываться не желала.
– Мне в ментовке скидка будет? – дрогнувшим голосом спросил парень.
– Почем я знаю? – раздраженно отозвался отец Василий. – Ты кусай, не отвлекайся!
– Она не кусается! – с отчаянием пожаловался Мамай. – А как же вы? Разве вы за меня словечко не скажете?
Отец Василий поежился. Бог знает, за кого принимал его парень, но что не за простого священника – это точно.
Мимо проносились машины одна за другой. Водители все как один притормаживали возле джипа, пытаясь понять, чем это занимаются полуголый бородатый мужик и молодой тощий парень. И так же, все как один, панически прибавляли ходу, едва замечали кровавые пятна на торсе и наручники на запястьях священника.
– Есть! – радостно выдохнул Мамай, и отец Василий с облегчением оглядел свои кисти. Глубокие, до мяса, ссадины его не встревожили, но синюшность пальцев вызвала досаду. Он еще раз пошевелил пальцами. Они слушались его, но не в полной мере. Немного мешали браслеты, но главное – руки были свободны.
– Слушай меня, парень, – посмотрел он на Мамая. – Я хочу, чтобы ты знал: я – не агент УВД или ФСБ. Я – нормальный поселковый священник.
Мамай слушал, но вся его физиономия выражала глубокое недоверие.
– Но это не значит, что ничего не было, – продолжил отец Василий. – Мы сейчас едем в УВД и даем там исчерпывающие показания. Тебе все понятно?
– А как же?… – парень не знал, что и сказать. – Вы же обещали, что меня… ну… это… не посадят.
– Я тебе это обещал? – вопросительно наклонил голову отец Василий.
– Ну-у… вы… это… – до парня только сейчас начало доходить, как он вляпался. Ментовской агент оказался обычным лохом! Нет, еще хуже – попом! Он побледнел, затем кровь бросилась ему в лицо, отчего кожа приобрела странный синеватый оттенок.
– Гни-ида! – прошипел он. – Сука позорная!
– Перестань, – умиротворяюще начал отец Василий. – Не кипятись.
– Сука! – заплакал Мамай и начал размеренно биться лбом о металлическую стойку джипа. – Козлина! Подставил меня, гад ползучий!
