Контрольная молитва - Михаил Георгиевич Серегин

Он выбил окно ногами и кубарем влетел в актовый зал. Осколки стекла с шелестом осыпались вокруг. Он осмотрелся. Справа, на сцене, клубилось варево человеческих тел в одинаковых серых спецовках – зэки.

– Шату-ун! – заорал из толпы Бош. – Мишаня-а-а!

Михаил побежал на зов, давя трещащие под ногами стулья, прыгнул на сцену и начал молотить зэков дубинкой по головам. Серая масса дрогнула, изменила окраску и поперла на него с выпученными глазами, оскаленными зубами и хищно пронзающими воздух заточками.

Михаил молотил направо и налево, со свистом рассекая воздух дубинкой, щитом отжимая тех, что слева, и пробиваясь к Бошу и Мулле. Резко ухудшилась видимость – это полетели через окно газовые гранаты. Толпа дрогнула и потекла со сцены вниз и к выходу. Бош сидел у стены, расставив руки в стороны, словно распятый на кресте.

– Бош! – позвал он. – Бош! Ты живой?!

Бош не отвечал.

Михаил вгляделся. Из подмышек Боша, единственных не защищенных бронежилетом местах, веером торчали заточки. Он был мертв.

Михаил глянул правее. Там, на залитом кровью полу, лежал Мулла. Его достали ломом, который так и торчал откуда-то снизу, между ног. Михаил наклонился, рывком выдернул лом и, заметив боковым зрением неясную тень, инстинктивно пригнулся. Что-то жестко чиркнуло по шлему, он развернулся и наотмашь саданул ломом в газовый туман. Зэк хрюкнул и сел на пол.

Там, у дверей актового зала, еще давилась надрывно кашляющая толпа, и Михаил, отбросив щит, взял лом наперевес и двинулся к ней. Серая масса судорожно подергивалась, но передние застряли в проеме и мешали задним. Михаил выдавил их наружу и погнал «железной розгой» сначала по лестнице вниз, а затем и по тротуару.

Справа и слева уже сомкнули сверкающие на солнце щиты бойцы из батальона ВВ, и зэкам деться было некуда. Они отслаивались от толпы, падали под ударами спецгруппы, пытались отползти, но их тут же окружали солдаты, и бунтовщики быстро становились похожими на сочащуюся свежей кровью отбивную. Михаил гнал их до самого пищеблока, чувствуя, как хрустят под его ударами позвонки и черепа и трещат порванные заостренным концом лома одежда и плоть. Зэки еще пытались укрыться в подсобках при столовой, но и здесь их поджидали.

Последнего зэка Михаил зажал в угол, как мышь на кухне. Тот заметался, но понял, что деваться некуда, повернулся к нему лицом и умоляюще посмотрел в глаза.

Это был совсем мальчишка. Лет восемнадцати. Хотя выглядел он еще моложе. И на кого-то был похож…