На стол рядом с микродиском шлепнулись три карточки-жетона и клипса-коммуникатор.
— Жетонов-то зачем столько? И чьи они, кстати?
— Роман Видов, пилот-любитель — это вы на старте отсюда. Эрнст Полонски, пилот-любитель — это вы здесь же, на финише. Кирке Элле, стажер — это… Сами понимаете.
— Это — команда приступить к переходу на нелегальное положение? — спросил Антон.
— Считайте, что так, — ответил Бромберг, — а теперь я с вами прощаюсь. На связь со мной выйдете уже находясь на Эврите. Желаю удачи… дон Румата.
…Я знал, что вы вернетесь, мой благородный друг! — провозгласил барон Пампа, — без вас было скучно, клянусь ребром святого Мики!
— Я тоже скучал, — заметил Румата, обгладывая куриное крылышко.
— Ха! И, бьюсь об заклад, не только по мне! Тысяча дьяволов! Эта рыжая девчонка, наверное, чистая ведьма, если…
— Если? — переспросил Румата.
— Если она так глубоко ранила ваше сердце, дон Румата, — продолжила баронесса.
Возникла некоторая пауза. Пампа, подумав видно, что его слова могли быть в чем-то бестактны, старался изобрести что-нибудь, что загладило бы его оплошность. Размышления, впрочем, не мешали ему работать челюстями над зажаренным поросенком. Когда от последнего осталось менее половины, барон, наконец, нашел приемлемое решение.
— Благородный дон Румата, почему же ваша чаша пуста? Неужели ируканское из моего погреба столь дурно? Или же вы дали обет трезвости?
— Нет, барон. Ваше ируканское превосходно. Просто я задумался… О Кире. Что слышно о ней? В дороге до меня доходили всякие вздорные слухи. О какой-то армии. На сколько верно, что она действительно жива?
— Слухи? — переспросил Пампа, — Ха! Если бы! Видимо, придется все же разбудить моего беспутного отпрыска. Не так уж серьезна его рана, чтобы…
— Его рана?
— Пустяки, — отмахнулся барон, — царапина, о которой настоящий мужчина забывает на следующий же день. Эй, там! Скажите баронету, что его весьма не хватает за столом. И пусть не заставляет нас слишком долго ждать, поскольку наш гость сгорает от нетерпения…
Не найдя, что бы еще сказать, Пампа схватил огромной лапищей кувшин и щедро наполнил чаши — свою, Руматы и баронессы.
— Супруг мой, вы решили напоить меня допьяна? — кокетливо спросила она.
— Ээ… Я просто не заметил…
— Не заметили, что это — я?
— Не заметил, что твоя чаша столь обширна… Обильна. Да и что тут пить?
В подтверждение своих слов, Барон легко опрокинул свою чашу в глотку и наполнил ее снова.
Румата сделал пару глотков и вежливо улыбнулся. Затем спросил:
