— А катись ты к… — выкрикнул Игорь, бешеный от обиды.
Ни фига себе сходили за хлебцем, с черным юмором поздравила себя Валя, трясясь в холодном троллейбусе.
В десять она была уже дома: с каким-то даже весельем объявила, что Светка заболела и поездка откладывается, и села перед теликом смотреть «Утреннюю почту».
На автостанции был выходной. Пришлось звонить о поломке отцу, что также не способствовало улучшению настроения. В полдень приехал отцов приятель, машину отбуксировали к дому.
— Холодно, черт…
— Да не тянет! Ты жиклер проверял?
— Так здесь са-ахар в бензобаке!
Долго ругались, откуда взялся сахар. Машина ночевала под домом. Старая шутка, пацаны баловались.
На звонки отвечали, что Вали нет дома. Она и действительно была у подруг в общежитии: не столько читали к экзамену, сколько обсуждали несостоявшуюся поездку. «Морочит он тебе голову… Но будь осторожней, не упусти. — Да нужен он мне!»
А тот, кто совершил эту нехитрую диверсию, вечером поехал убедиться, что синие «Жигули» мирно ночуют на платной стоянке. Узнать о готовящейся поездке было нетрудно: Ларик с Ларисой (созвучие, да?) находились в телефонной связи (тоже неплохой оборот, вы не находите?). На звонок она сообщила:
— В субботу утром собираются на его машине в Таллинн. Желаю удачи. — И улыбнулась улыбкой врача, тактическим ходом вынудившего больного принимать требуемое лечение.
25. Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны
Неделю Игорь заглаживал впечатление, как занозу утюгом. Причина выглядела малоправдоподобной; поездку решили перенести, но снова ударило под тридцать, и тема отплыла в теплое будущее; иногда Валя упрекала себя в подозрительности и невыдержанности (о, как опасно упрекать себя: подсознание отпружинивает упреки, как тетива — стрелу, и уязвлен неизменно оказывается тот, из-за кого и упрекают себя).
Они возвращались вечером с концерта «Аквариума»:
— Гребенщиков — это гений, разумеется!.. — когда в темном проходе между домами качнулись навстречу три характерные фигуры:
— Закурить будет?
Неожиданность сквозила угрозой; хотелось верить, что все обойдется, ерунда.
— Извините, я не курю, — голос Игоря прозвучал вежливее и сокрушеннее, чем хотелось бы.
— А десять рублей?
— Жалеешь?..
Центр композиции, крепыш-коротыш в кожанке и шляпе («Холодно же. Денег на шапку нет, бедный. Форсит, чем может», — успело машинально промелькнуть в голове) сунул руку в карман, там металлически щелкнуло; крайние двинулись на полшага вперед.
