Распахнулись двери, и в пивную, качаясь, ввалился тот самый пьяный эсэсовец, который подпирал фонарь перед входом в бар.
— Го-го-го!.. — закричали из-за сдвинутых столиков. — Герберт вернулся. Давай сюда, старина! Иди к нам!
Эсэсовец сделал несколько неуверенных шагов к товарищам, как вдруг его внимание привлекли два солдата за столиком у стены.
— Тыловая сволочь! — погрозил солдатам кулаком. Остановился, покачался несколько секунд. Ульман был уверен, что эсэсовец упадет, но он каким-то чудом сохранил равновесие. — Т-тыловая сволочь, — повторил и тут же ударил себя в грудь, выкрикивая: — А я иду на фронт!
Один из солдат скосил на эсэсовца глаза, другой продолжал сидеть, положив голову на руки и покачиваясь.
— Хайль Гитлер! — эсэсовец вскинул руку и придвинулся к самому столику. — Вы слышали, я иду на фронт! Воевать с русскими!
В баре воцарилась тишина — запахло дебошем, все притихли выжидая.
Солдат, который покачивался, поднял голову. Ульман увидел широко сидящие глаза, ровный нос и пухлые детские губы.
— Неужели? — лицо юноши скривилось в иронической улыбке. — И на какой фронт собирается доблестный ротенфюрер?
— Мы будем бить большевиков! — заревел эсэсовец. — Мы будем бить их всюду, где только встретим!
— У ротенфюрера уже есть опыт? На каком участке фронта вы воевали? Под Москвой, Сталинградом или, может, под Варшавой?
Эсэсовец засучил рукав, помахал здоровенным кулаком:
— Вот мой опыт! Клянусь честью, эта рука не знала усталости!
— А-а… — протянул солдат, — мы воевали, так сказать… Но теперь вам придется иметь дело с другим противником. Думаю, что он тоже будет вооружен…
— Мне наплевать на то, что ты думаешь! — Ротенфюрер стукнул кулаком по столу так, что подскочили кружки. — Наша часть стояла в Италии, и мы уже встречались с врагом…
— Прекрасные места! — издевательски усмехнулся юноша. — Средиземное море, пляжи, красивые девушки и для развлечения иногда небольшая перестрелка. Говорят, схватки с врагом там прописываются врачами для общего возбуждения организма!
— Щенок!.. — задохнулся эсэсовец, поднося кулак к самому носу солдата. — Посмей только раз еще гавкнуть, и ты познакомишься вот с этим!
— Я прощаю вам этот пробел в воспитании, ротенфюрер, — засмеялся юноша, — и делаю это лишь потому, что вскоре у вас будет возможность воочию убедиться в своей ошибке. Конечно, если русские в первом же бою не подстрелят вас, как куропатку.
— Что?! — захлебнулся от злости эсэсовец. — Что ты лепечешь?
