Закусили горстью соленых орешков. Закурили. Вот-вот жар внутри должен был вылиться в теплый мужской разговор. Если подпитать его второй дозой, которая уже пойдет не ершиком, а маслицем, то…
И тут Примак вытаращил глаза и стал тыкать пальцем в окно. Искаженным от сивушного хмеля глазом Корсаков едва узнал мемориал на Поклонной горе.
Леня выхватил у него пустую кружку и, подхватив под локоть, потащил к дверям.
Шеф, тормози! Герои выходят почтить память героев! — объявил Примак. — Мужик, не теряйся, — бросил он третьему в компании.
Десантировались из автобуса дружно и весело. Помахали вслед удаляющимся красным фонарикам. Пустили по кругу бутылку, вылакав остатки. И беспечным шагом двинулись наперерез несущимся по шоссе машинам.
Несмотря на поздний час, по комплексу еще бродили туристы и парочки. Порывистый ночной ветер гонял по бетону пластиковые стаканчики и шуршащие пустые пакетики.
Сориентировавшись на местности, Леня затрусил к ночной палатке и вскоре вернулся с бутылкой «Столичной». Пить ее решил среди кусков Змея, порубанного на порции Святым Георгием. Леня посчитал это явной параллелью с его историческим полотном «Путь алмаза „Орлов“ через кишечник красного коня». На вопрос Корсакова, кто из них двоих будет символизировать алмаз, украшающий скипетр Императора Российского, Примак вежливо уступил эту честь ему. Себя самокритично обозвал конским яблоком. А на представителя народа, вздохнув, махнул рукой.
Корсакову, как алмазу компании, выпала честь дегустировать местную водку. Он долго дышал открытым ртом под участливым взглядом Примака.
— Ну, как пошло? — поинтересовался Леня.
— Леонардо, самогон был лучше, — сдавленным голосом ответил Корсаков. — Это же ацетон пополам с бензином!
— Очень хорошо, — одобрил Леня. — Будем жечь танки врага. Наливай!
Мужик с готовностью налил треть кружки.
— Ну, за наш народ, всегда готовый к подвигу! — провозгласил Примак и залпом заглотил водку.
Замер, дико вращая глазами. Несколько раз он надувал щеки, удерживая рвущееся наружу, но все же проглотил. Пока он приходил в себя, мужичок отхлебнул прямо из горла. Особого эффекта выпитое на него не произвело. Только мордой заалел.
Примак отдышался и отплевался, оперся на плечо мужика и закурил. Мутно поблескивающим взором оглядел окрестности.
— Вот она — Великая Эпоха, отлитая в бетон, — заявил он и, жестом экскурсовода обводя рукой вокруг. — Так и хочется сказать…
— По второй? — вставил Корсаков.
