Князя выбросило из коляски.
В его глазах голубое небо…
И вдруг дневной свет померк, и в страшной темени этой искорками костра быстро угасли осколки адской боли…
Сильвестр прожил чуть дольше.
Он вылетел с козел, как камень из пращи, но упал удачно, успев подставить руки, и, кубарем, покатился по траве. Едва остановившись, перевернулся, привстал на колени. В глазах все плыло, но он успел на четвереньках подобраться к лежащему навзничь князю, вырвать из скрюченных пальцев блокнот и сунуть под сюртук.
Земля задрожала от ударов копыт. Сильвестр поднял голову и успел увидеть летевшего на него французского офицера с занесенной для удара саблей.
Сцепив пальцы в замок, Сильвестр выбросил руки над головой, повернув их ладонями наружу.
— Chez moi, les enfants de la veuve![12] — крикнул он срывающимся голосом. Князь учил, что эта странная фраза способна спасти жизнь. Но крестьянская натура оказалась сильнее тайной науки князя, и Сильвестр шепотом добавил:
— Господи, помилуй!
Офицер, услышав «братский» призыв, на полном скаку осадил коня. Почти ударившись крупом о землю, конь присел, выбросил передние ноги.
Последнее, что увидел Сильвестр — летящая в лицо подкова с блестящими звездочками гвоздей. Летящий металл…
— Mon Dieu![13] — офицер соскочил с коня и бросился к рухнувшему навзничь Сильвестру.
Кровь заливала лицо Сильвестра, сквозь содранную кожу белела теменная кость.
Офицер сорвал с пояса флягу, открыл и опрокинул ее на голову Сильвестра. Вода, окрашиваясь кровью, потекла по лицу.
Сильвестр пришел в себя и, судорожно схватив француза за рукав, прошептал:
— Князь… Qu'avec le prince?[14]
— Malheureusement, il est mort,[15] — ответил офицер, бросив взгляд на распростертое тело Козловского.
— Il est necessaire de supprimer les papiers,[16] — едва слышно сказал Сильвестр, доставая из-за пазухи блокнот.
— Ne s'inquietez pas, je ferai tout,[17] — успокоил его француз, прижав к сердцу правую ладонь.
— Благодарю тебя, брат, — прошептал Сильвестр, уже не осознавая, что перешел на родной язык.
Глаза его закатились, по телу пробежала предсмертная дрожь. Офицер провел ладонью по его лицу, закрывая потухшие глаза…
* * *
Егеря, распотрошили дорожные чемоданы князя, рылись в вещах. Офицер, стоял чуть в стороне, спиной к лесу. Никто не заметил отряд казаков, замерший на опушке.
— Опоздали, — простонал Корсаков. — Кто ж знал, что они крюк лесом дадут!
— Ничего, сейчас загнем им салазки, — злым шепотом пообещал Головко. — Выстрелы слышали? Значит, ружья разряжены… Пики к бою, ребята! — скомандовал он.
