Впереди через колею сиганул заяц, мелькнул серым боком в орешнике и затерялся в чаще.
— Черт ушастый! — Сильвестр вздрогнул. Прихлопнул вожжами по крупу всхрапнувшего от страха коренного. — Эх, не к добру!
Он посмотрел в лес, куда нырнул заяц. И дыхание сперло от страха.
Поверх подлеска, смутно видимые на фоне темной чащи, на него смотрели всадники в темно-зеленых мундирах. Лихие усы перечеркивали суровые лица над оранжевыми, с зеленой выпушкой, воротниками. Сильвестру показалось, что он разглядел прищуренные глаза под низко надвинутыми кольбаками. Смотрели они недобро, будто целились.
И мелькнула мыслишка, что надо бы равнодушно отвернуться, сделав вид, что ничего не заметил, да ехать себе шагом, авось пронесет. Но руки помимо воли тряхнули вожжи, а из пересохшей глотки вырвался отчаянный крик:
— Н-но, пшел! Пошли, родимые!!
Привстав на козлах, он хлестнул, что было мочи, лошадей. Кони взялись вскачь, тревожно кося черными глазами на перепуганного возницу.
Вся напускная чопорность слетела с Сильвестра, как пух с одуванчика от порыва ветра. Теперь это был просто деревенский мужик, в панике пытающийся спасти свою жизнь, а даст Бог — и барскую.
Князь Козловский, очнувшийся от дикого крика, привстал в коляске и оглянулся. Письменный прибор, грохнув о дно коляски, свалился на дорогу.
Всадники, ломая подлесок, вырвались на дорогу и бросились в погоню, нещадно терзая коней шпорами.
Успевая то и дело оглядываться, Сильвестр нахлестывал коней. Фуражка слетела с его головы, и встречный ветер мгновенно высушил вспотевшее лицо, взбил редкие прилизанные волосы.
Егеря на скаку стали прикладываться к карабинам. Вот один окатил себя облачком дыма, затем второй, третий… Густой утренний воздух дрогнул от гулкого эха выстрелов.
Пуля пробила кожаное сиденье рядом с князем, выбив клок конского волоса. Вторая шмелем прожужжала над плечом Сильвестра.
— Ваше сиятельство, убьют же! — протяжно, как раненый зверь, завыл Сильвестр.
— Гони!! — строго прикрикнул на него князь. В руке он сжимал блокнот и принялся охаживать им Сильвестра по спине, как тот хлестал вожжами спины лошадей. — Гони, шельма! Гони!!
Лес впереди поредел, стал светлым, прозрачным. Сквозь просветы деревьев стало видно широкое поле.
Вырвавшись на простор, конные егеря рассыпались веером, беря коляску в клещи. Офицер, скакавший шагах в десяти впереди всех, вытянул руку с пистолетом. Грохнул выстрел, ствол выплюнул облачко белого дыма, и к ужасу Сильвестра правая лошадь заржала, взбрыкнула, шарахнулась в сторону, увлекая коляску на обочину. Ноги раненной лошади подкосились, и она грянулась оземь, перевернувшись через шею, забилась, путая постромки. Коляска налетела на нее и с треском завалилась на бок.
