Слышно, едешь ты в столицу,
При дворе искать Фортуны?
Пусть господня длань, мой мальчик,
Обуздает пыл твой юный!
Веришь ты в себя – еще бы:
Ты красивый, статный, гибкий,
Крепко руки жмешь и даришь
Белозубые улыбки.
Но коль преуспеть там хочешь,
То послушайся меня ты:
Обменяй все эти чары
У менялы на дукаты.
Эка невидаль – улыбка,
Взгляд прямой, румянец смуглый!
Лучшая черта в мужчине —
Это кошелек округлый.
Улыбаясь, будь все время
Начеку: там нравы грубы,
Сотни молодцов зубастых
На обед твой точат зубы.
Крепкое рукопожатье?
Руку ценят там, покуда
Из нее струится щедрый
Дождь серебряных эскудо.
Носишь – твоему приходу
Радуются, как подарку;
Нет – тебя не замечают,
Доблести твои насмарку.
Что же до столичных женщин,
То, в стыдливости безмерной,
В твой кошель персты сначала
Вложат, как Фома Неверный.
Ах, мадридские красотки!
Вспомнить их нельзя без дрожи:
Всех других они прелестней,
Но и всех других дороже.
Ничего ты не получишь
От мадридских женщин даром:
И старухи, и уродки
Свежим мнят себя товаром.
До поры, пока ты платишь,
Будешь общим ты кумиром,
А испустит дух кошель твой,
Скажут: «Да почиет с миром».
Простирающих объятья
Берегись: народ лукавый,
Как жнецы, – обнимут левой,
Чтобы тут же срезать правой.
А целуются в столице —
Словно пьяница с бутылкой:
Высосав тебя до капли,
Ставят крест на дружбе пылкой.
Слухов там не оберешься;
