— Я могу поехать в Казань, — поднялся со стула доктор. — Меня не тронут ни красные, ни белые. При такой комплекции я смешон, а смешной человек никому не страшен.
— Нет уж, в Казань поеду я, — сказал Долгушин. — Мне и воинский долг повелевает, и к генералу Рычкову надо попасть поскорее.
— Ты прав, Сережа. Хотя мне и не хочется расставаться с тобой, но дело прежде всего. — Евгения Петровна выдвинула ящик комода, достала новехонький маузер. Покачала на узкой ладони. — Для женщины тяжеловат, для тебя в самую пору. Храни тебя, Сережа, господь, но и сам остерегайся. Возьми письмо для Вениамина Вениаминовича.
«Для создания боеспособной Красной Армии все бывшие офицеры-специалисты призываются под знамена.
Не явившиеся будут преданы военному трибуналу».
Этот коротенький приказ, подписанный неизвестным командармом Тухачевским, вызвал в Пензе переполох. Шквал панических слухов прокатился по городу, но распространители их становились жертвами своих же собственных домыслов. В богатых особняках говорили, что большевики решили покончить со всеми приверженцами монархии, что губчека вылавливает и расстреливает офицеров, помещиков, чиновников, купцов, а дети богачей свозятся в тюрьму как заложники, закрываются церкви, священники высылаются из города.
В комнатах архиерейского особняка, где помещался военкомат, толпились представители всех родов войск, всех видов оружия. Гвардейские высокомерные офицеры дружелюбно беседовали с армейскими нижними чинами.
За столом, покрытым кумачовым полотнищем, сидели командарм и работники губвоенкомата. К столу подошел невысокий, рыжий, кудрявый человек с погонами прапорщика и «Георгием» на груди — единственный офицер, явившийся при Кресте.
— Прапорщик Василий Грызлов, — представился он, обнажая в улыбке плотные зубы и улыбкой располагая к себе.
— Хотите служить в Красной Армии? — спросил Тухачевский.
— Когда призывают встать под знамена с помощью трибунала, рассуждать не приходится.
— Опасаетесь революционных солдат?
— Чего мне опасаться? Я не князь, я черная кость, плебейская кровь…
— Кем были на фронте?
— Командир третьей роты Первого Сибирского полка.
— Вшей покормили в окопах? — сочувственно заметил командарм.
— Кто в наши дни их не кормит…
— Георгиевский крест за какое дело?
— За штыковую атаку. Ношу, ибо горжусь своим «Георгием».
— Прекрасная гордость!
Независимый вид Грызлова понравился командарму.
— Предлагаю вам должность полкового командира.
— Я выше ротного не замахивался, да ведь не боги горшки обжигают.
