Лиза Хемпсток с сомнением посмотрела на него.
– Ты зачем здесь? - спросила она. - И что это за жирняк там, за дверью?
– Это его лавка. Я хотел ему продать одну вещь.
– Зачем?
– Не твое дело, вот.
Лиза фыркнула.
– Вообще-то тебе пора идти на кладбище, - заявила она.
– Как? Он меня запер.
– И что? Ускользаешь через стену…
Он покачал головой.
– Я не умею. У меня только дома получается, да и то потому, что меня наделили кладбищенской свободой, когда я был маленький.
Он посмотрел на Лизу. Ее было почти не видно при электрическом свете, но Ник всю жизнь говорил с мертвыми людьми.
– А ты-то что здесь делаешь? Здесь не кладбище, сейчас день. Ты же не Сайлас. Ты должна быть на кладбище.
– Это для тех правила, кто похоронен на кладбище, а не в неосвященной земле. Мне никто не приказывает, чего делать или куда ходить.
Она посмотрела на дверь.
– Не нравится он мне, - добавила она. - Пойду посмотрю, чем он там занимается.
Свет мигнул, и Ник снова остался один. Где-то вдалеке прогремел гром.
В полутьме своей захламленной лавчонки Эбенезер Болджер подозрительно поднял глаза. Ему показалось, что кто-то следит за ним, но он тут же понял, что это глупо.
– Мальчишку я запер в комнате, - сказал он себе. - А дверь в лавку закрыл на засов.
Он чистил металлические скрепы вокруг змеиного камня, аккуратно, осторожно, словно археолог на раскопках, снимая черную патину с сияющего из-под нее серебра.
Он уже начал жалеть, что позвонил Тому Хастингсу, хотя этот громила был очень полезен, чтобы пугать людей. Еще он начал жалеть, что придется потом продать эту брошь. Это была вещь особая. Чем больше она сверкала в скудном свете лампочки над прилавком, тем больше он жаждал заполучить ее для себя, для себя одного.
Впрочем, там, откуда она взялась, есть еще. Мальчишка все расскажет. Мальчишка покажет, где это.
Мальчишка…
Тут ему в голову пришла некая идея. Он нехотя отложил брошь, открыл шкафчик за прилавком и вытащил оттуда жестяную коробку из-под печенья, набитую старыми конвертами, визитными карточками и обрывками бумаги.
Он порылся в ней и вытащил карточку чуть больше визитной. Карточка была с черным обрезом, а ней самой не было ни адреса, ни имени. Лишь одно слово, написанное от руки чернилами, порыжевшими от старости: «Джек».
На обороте карточки Эбенезер Болджер карандашом записал мелким аккуратным почерком точные инструкции, как пользоваться этой карточкой (хотя вряд ли он смог бы это забыть), чтобы вызвать человека по имени Джек. Нет, не вызвать. Пригласить. Таких людей не вызывают.
