В тот момент я не отдавала себе отчета в том, что заметила все эти особенности. Потом я не вспоминала о них несколько лет, а может быть, и вообще никогда о них не задумывалась. Но общее впечатление осталось где-то в подкорке, ожидая, когда его оттуда извлекут. Если бы я обратила на это внимание, то была бы предупреждена.
Сама не знаю, что я тогда сделала бы.
После университета мы с Келли почти не общались. Первое время кое-какая информация о ней доходила до меня через общих друзей и бюллетени ассоциации выпускников. Я уехала подальше на запад, поскольку врачи рекомендовали папе сухой климат. Я получила диплом по социальному планированию и поступила на работу в городскую администрацию Орора-сити. Так вышло, что папа слишком часто стал оставаться один, и я наняла ему сиделку, совершенно чужого человека. Мне хотелось жить своей жизнью. Можно подумать, такое бывает.
Из приходивших иногда рождественских открыток я узнала, что Келли с семьей живет в Европе, постоянно переезжая из одной страны в другую. Рон стал адвокатом, специалистом по международному праву и офицером высокого ранга; его работа имеет какое-то отношение к разведке – возможно, он служит в ЦРУ. У них двое сыновей. Во всех письмах, даже самых коротких, Келли неизменно упоминала о том, что ни дня нигде не проработала, что, когда Рон бывает в отъезде, она целыми днями просиживает дома и общается только с детьми, что она начинает забывать все иностранные языки, кроме языка той страны, где живет в данный момент. Мне казалось, даже английским она пользуется неуверенно, как-то по-детски, хотя по нескольким строчкам, которые она мне присылала, понять что-то наверняка было трудно.
В прошлом году я получила рождественское поздравление на официальном бланке, распечатанное на бледно-зеленой бумаге, с венками вдоль полей, составленное, по всей видимости, Роном. Текст оказался настолько выразительным, интересным и изящным, что я была потрясена. Успокоившись, я подумала – с неприязнью, но и с долей облегчения, и эти чувства могли бы стать подсказкой, отдай я себе в них отчет, – что Келли все еще пишет письма за Рона.
Сама не знаю почему, я сохранила это письмо, хотя, насколько помню, не ответила на него. Когда Келли позвонила, я нашла его и перечитала. В письме рассказывалось о поездке всей семьей в Альпы. Описание напоминало выдержки из туристического буклета, но автор явно знал, о чем пишет, и образы возникали яркие. Перечислялись разнообразные занятия и увлечения мальчиков, и затем автор отмечал, что «без Келли, разумеется, они бы не смогли всем этим заниматься». Упоминалось также, что в последнее время Келли болеет и сильно устает. «Сырые и хмурые зимы Северной Европы влияют на нее неблаготворно. Мы очень надеемся, что по возвращении домой она вновь расцветет».