– Кирилл, ты меня любишь? – настаивала Людмила, поймав его за полу халата и совершенно не собираясь отпускать.
– Отпусти, Люда, у меня операция!
– Пока не скажешь – не отпущу! – игриво прощебетала она.
– Ну, люблю, люблю – довольна?
– Моя ты лапочка! Моя ты кисонька! – сюсюкала Люда, стараясь достать своим порочным ртом до его лба.
Он быстро чмокнул ее в щеку сухими губами:
– Все, родная, я побежал, – оторвал ее руки от халата и поспешил в операционную.
Там его встретил Жуков, зло состривший:
– Господин анестезиолог пожаловали! Можно ли начинать?
Кирилл смутился и стал готовить аппарат к работе.
Операция, к счастью, продолжалась недолго. Выйдя из операционной, Кирилл с опаской прокрался через просвет коридора, поглядывая по сторонам. К его счастью, Люду уже сменила другая медсестра, которая сейчас и сидела за столиком и трескала конфеты прямо из коробки. В старые добрые времена Кирилл не удержался бы и сострил что-нибудь по поводу ее расплывающейся фигуры, но сейчас ему было не до этого.
Кирилл присел на подоконник и достал сигареты. Курить он начал недавно, но подсел на табак очень быстро. И сейчас, почувствовав вкус дыма во рту, испытал легкое головокружение, будто делал первую в своей жизни затяжку. Сигареты были, пожалуй, одной из последних радостей в его непростой и неоднозначной теперешней жизни.
Кирилл тяжко вздохнул. Как – он не переставал спрашивать себя об этом, – как он смог попасть в подобную передрягу?
Очень просто. Когда он услышал, какая сумма предлагается за небольшое отклонение от клятвы Гиппократа, он понял, как ему хочется этих денег. С другой стороны, он понимал, что это – самое настоящее преступление. Поэтому на первое предложение ответил отказом. Головлев загадочно поулыбался и сказал:
– Зря, парень, упускаешь свой шанс. Это предложение – считай его путевкой в жизнь – не будет единственным. Можешь представить себе, что это предварительное испытание на профпригодность при приеме на работу. Если же ты отказываешься сейчас, то в клинике еще много людей, которые просто мечтают занять твое место. Ты подумай, – тоном змея-искусителя пропел Головлев и потрепал его по плечу.
Кирилл задумался. В ту же ночь, лежа рядом с Людмилой и положив голову на ее мягкий живот, он рассказал ей о предложении Головлева.
Люда медленно приподнялась над подушками. Никогда в жизни ее безумные мечты не подходили так близко к тому, чтобы превратиться в явь.
