Генерал махнул рукой, словно отгонял надоедливую муху. Человек в костюме немедленно поспешил к двери, на ходу извиняющимся тоном бормоча:
– А теперь я вас оставлю, отдыхайте! После обеда вам предстоит встретиться с вашим врачом, который посмотрит вас и расскажет вам обо всех тех процедурах, которые мы рекомендуем вам пройти. Всего доброго!
Генерал вздохнул, расстегнул китель и грузно уселся в кресло.
– Что это за суета у нас сегодня? – поинтересовался Красников, стоя с охапкой простыней и поглядывая в заиндевевшее окно. – Вон и главный выбежал встречать.
– Ты не знаешь? Генерал же приехал, – ответила ему сестра-хозяйка, продолжая грузить его чистым постельным бельем.
– А что за генерал? – спросил Дима, поправляя сползающую наволочку.
– А, не знаю. Какой-то министр обороны в отставке, что ли. Он у нас каждый год лечится. Самый доходный клиент. Хватит болтать, иди уже, – скомандовала она и открыла перед Димой дверь.
– Это для него мы так напрягались?
– И для него – тоже, – загадочно улыбаясь, отозвалась женщина.
* * *
Я забился со своей добычей в самый дальний угол кровати и с трепетом душевным раскрыл карточку, которая одновременно подтверждала виновность Лямзина и давала мне в руки первую вещественную улику.
Полистав нетолстую на вид брошюрку, я быстро создал себе представление о Сергеенко как о пациенте, но это было немного не то, что мне нужно.
Наконец нашел запись, которая давала информацию об интересующей меня операции. Не стал читать все показания, лихорадочно выискивая запись о ведущем хирурге. Прочитав ее, на минуту опешил. В карточке значилась фамилия Карташова, хирурга, который был уволен еще в прошлом году. Я был разочарован, моя уверенность в причастности к делу Лямзина не подтвердилась.
Тогда зачем ему была нужна карточка Сергеенко? Чтобы узнать, какие операции и когда ему проводились, чтобы не поставить повторно один и тот же диагноз? Тогда получается, что диагноз, который был ему поставлен перед операцией, – вымышленный? Не может этого быть: оперировал не Лямзин и не Головлев, а Жуков, который работает в клинике недавно и к этой хирургической компании никакого отношения, судя по наблюдениям, не имеет.
Значит, диагноз был правильный. Что же тогда здесь на самом деле скрывается? В моей голове это все никак не укладывалось – я снова запутался, будучи уже так близко к разгадке.
В этот момент в палату вошел запыхавшийся от волнения Воробьев.
– Ну, как? – спросил он, с трудом переводя дух.
