* * *
Перед Димой стоял пожилой человек с морщинистым темным лицом и всклокоченными седыми волосами. В прореху на темной клетчатой рубахе были видны его ребра, а штаны спадали складками на просящие каши тапки. Судя по всему, он гостей не ждал. Мужчина уставился на Диму влажным взглядом из-под косматых бровей и спросил хриплым голосом:
– Тебе чего, малец?
Дима долго не мог прокашляться и начать говорить. Наконец у него получилось:
– Извините, могу я у вас немного погреться?
Мужчина поскреб грудь под рубахой и распахнул дверь:
– Проходь, – кивнул он Диме. – Вона, тапки только надень.
Попав в теплую комнату, Дима просто рухнул на пол и долго смотрел на свои руки, не понимая, как с помощью этих онемевших пальцев можно развязать шнурки на ботинках.
Мужчина присел перед ним на корточки.
– Что, обморозился, сердешный? – спросил он, участливо заглядывая Диме в лицо.
Дима ничего не ответил, закусывая губу от начинающейся ломоты в отмороженных пальцах.
Мужик без лишних слов стащил с Димы ботинки, мокрые носки, верхнюю одежду и потащил его к софе, застеленной грязным покрывалом. Дима покорно перетерпел все манипуляции, остро чувствуя, как распухают и краснеют его нос и уши.
– Хорош! – покачал головой стрелочник и достал откуда-то бутылку с мутноватой жидкостью. Наверняка самогон.
Налив полный граненый стакан, он протянул его Красникову:
– На, малый, пей! – А сам намочил самогоном какую-то тряпицу и стал растирать Диме отмороженные ноги.
Дима держал стакан в трясущейся руке, не в силах унять озноб. Самогон расплескивался и стекал по рукам на пол.
– Э-э, ты что держишь? Ты пей, – с укоризной сказал мужик, взял стакан и поднес его к Диминым губам.
Дима послушно выпил, задохнулся и закашлялся.
– Так-то лучше. Тебя как звать-то, герой? – поинтересовался мужик.
– Дима, – прошелестел Красников.
– Значит, Митька? Тезка, – умиленно протянул стрелочник. – Я Дмитрий Матвеич. Но ты меня можешь звать просто – Матвеич или дядя Митяй.
Матвеич вытащил из-под Димы покрывало и бросил его на пол. Потом нажал Красникову на плечи и уложил его на софу, укрыв красным ватным одеялом, заштопанным разноцветными лоскутами.
– Ты спи давай. Завтра будем разговаривать, – строго заявил дядя Митя, расстилая себе на полу тертое пальтишко.
Дима уткнулся лицом в подушку и сразу же провалился в сон.
