Кому из них в последний момент пришло в голову ехать в Гавр не поездом, а на новой машине Жака? Теперь это уже невозможно было вспомнить. Но они поехали на новом темно-сером "Рено", который ещё пах свежей краской и кожей. Жак вел машину крайне осторожно: он вез детей и ни на минуту не забывал об этом. Радио мурлыкало модные мелодии, как раз запел Джо Дассен. "Люксембургский сад" - они оба любили эту песню, она сопровождала их любовь.
Жанна повернулась к Жаку и нежно улыбнулась ему. Он не ответил: как раз в этот момент он обгонял какую-то древнюю колымагу, старый, обшарпанный грузовик. И тут раздался взрыв...
Я поняла, что мы все погибаем. Машину подбросило в воздух, словно от лобового столкновения. Я увидела, как руль, точно живой, выскользнул из рук Жака. Это потом выяснилось, что с грузовика упал кирпич, попал прямо под переднее колесо нашей машины, оно лопнуло, "Рено" потерял управление, вильнул и врезался в дерево на обочине дороги.
Задняя часть машины уцелела, а нас с Жаком выбросило через передние дверцы на землю. Не знаю, сколько времени я пролежала с закрытыми глазами: меня привели в себя истошные крики детей. Значит, я не умерла, подумала я, и тут же ощутила странное чувство обманутых ожиданий. Знаю, я сумасшедшая, но в тот момент меня действительно больше всего занимала мысль о том, что смерть прошла рядом со мной, но не удостоила меня своим выбором.
Я знала, что Жак погиб, чувствовала это, но не могла заставить себя посмотреть в ту сторону, где он лежал. Ему повезло гораздо больше, чем мне, и это была обычная несправедливость, с которой я сталкивалась всю свою жизнь. Никогда, никогда не получала я того, чего хотела, только то, что мне было не нужно, то, что мне навязывали. Теперь я поняла истинный смысл ночного визита Марка: он хотел предупредить, предостеречь меня, а я ничего не поняла. Как всегда.
Тут я услышала сигнал приближающейся машины "Скорой помощи" и обнаружила, что вокруг места аварии уже скопилось несколько автомобилей, а возле нашей машины толпятся люди. Я заставила себя посмотреть туда, где лежал Жак, а потом спросила в пустоту:
- Он мертв, правда?
- Вам повезло, мадам, он жив!
Жака унесли на носилках в карету "Скорой помощи", я собрала вещи, разбросанные по дороге, запихала их в свой чемодан. Откуда-то взявшийся полицейский спрашивал меня о страховке, но я не понимала ни слова и посоветовала ему самому поискать в машине нужные бумаги. Лори плакал, малышка заливалась слезами на руках у какой-то женщины, а мне в тот момент казалось самым важным аккуратно уложить детские вещи в испачканный и порванный чемодан. И потом, как-то сразу я оказалась рядом с Жаком в "Скорой помощи". Точнее, не рядом с Жаком, а с носилками, на которых лежал какой-то незнакомец.
