Хотя однажды их старший столкнулся со мной в дверях. Он сейчас же осклабился:
– Счастливой охоты!
У меня дрогнули губы. Кажется, и я улыбнулся в ответ. Во всяком случае, я посчитал, что улыбаюсь, но он отпрянул, пробормотал:
– Чокнутый, вот чокнутый…
Как-то услышал, что рычу. Кто-то подходил со стороны оврага. Он наступил на сучок, и я услышал свое ворчанье. Оно совсем тихое и идет от груди.
Они теперь часто приходят.
Иногда нахожу записку: "Выходи один".
Это они мне. Больше некому.
Они - людоеды. Людоеды никогда не приходят одни. Я всегда выхожу им навстречу.
И убиваю всех.
Они меня никогда не видели.
И не увидят.
Они даже не понимают, что происходит. Что-то прилетело и ударило в грудь. Совсем тихо. Он только ойкнул.
Мало ли что умеет летать.
Может быть, это были карандаши?
Конечно. Это карандаши. Много карандашей. По два в секунду.
Я бросаю их на звук.
Людоеды громко дышат.
Так нельзя.
Если хочешь жить, нужно научиться вообще не дышать.
Карандаши я делаю из электродов. Заостряю оба конца.
И еще я делаю летучую мышь. Мастерю ее из обложек книг.
На развалинах встречаются книги.
Картонки затачиваются по краям. Они становятся острее бритвы. Кусочек железа сажается на клей. Центр тяжести должен быть смещен. Такая мышь может отрезать голову.
Меня Серега научил.
Его положили под кинжальный огонь. Наших всех положили.
Тот, из штаба.
Я смотрел ему в глаза. Я знал, что все погибнут. Все, кроме меня. На мне - ни царапины, а били плотно с двух сторон, и хотелось превратиться в спичечный коробок, завалиться в расщелину.
Тот, из штаба, знал, что мы умрем. Я чувствовал, что он знает. Людей чувствую издалека: свой - чужой, плюс - минус.
Я тогда сутки пролежал под листьями.
Потом подошли волки…
А людоеды живут семьями. У них есть женщины, дети. Из детей вырастут новые людоеды, поэтому я убиваю всех.
Главное, чтобы никто меня не видел.
Я стреляю из рогатки. Шариками от шарикоподшипников.
На двадцать шагов пробиваю железный лист и височную кость.
Мы с Серегой тренировались: играли в невидимок. Мешки делали сами. Снаружи черный, внутри белый. Он закрепляется на руках и ногах. С ним можно прыгать с высоты пяти метров. Нужно только распластаться в воздухе, как белка.
И воздух держит.
А у земли следует сгруппироваться - автомат за спину.
Серега говорил: если полюбить автомат, он будет, как брат. Своему я сам сделал глушитель.
На охоте сначала нюхаю воздух. Он не должен пахнуть смазкой мин.
Иду медленно. Не оставляю следов.
