Трой шагнула вперёд, став плечом к плечу с капитаном. Она чувствовала страх Зир, её отвращение, напряжённое ожидание.
Доктор Зир положила оранжевый свёрток на локтевой сгиб правой руки. Левой рукой она начала разворачивать ткань. Крошечный кулачок выскочил наружу. Крошечные ножки заболтались в воздухе. Трой наклонилась, дотронулась до гладкой красноватой кожи. Кожа была нежная, почти пушистая, как у всех новорожденных.
Показалось лицо. Крошечный рот окрылся в высоком, пронзительном крике. Больше ничего на лице не было, только гладкая кожа, словно чистый лист, на который ещё предстоит нанести рисунок. Ни глаз, ни носа – только тонкая красная линия рта.
Пикард со свистом втянул воздух. Он тут же взял себя в руки, но Трой чувствовала, чего ему это стоило.
– Это типично?
– Типично? – переспросила доктор. – И да, и нет. Деформации бывают самые различные. Наш воздух, наша вода, наша земля отравлены. Наша еда, весь наш мир – отрава для нас. И вот что он с нами делает. – Она стала пеленать плачущего младенца.
Трой погладила крошечный кулачок. В ответ он обхватил её палец.
– Что с ним будет?
– Мы поместим его в контейнер, – сказала доктор, – и воссоздадим глаза и лицо. Он будет нормальным.
– И со многими детьми вам приходится это делать? – спросил Пикард.
– Вы имеете в виду, воссоздавать недостающие органы?
– Да.
– Большинство детей, родившихся за последние десять, лет было невозможно спасти. Деформации были слишком серьёзны. Немногим женщинам вообще удаётся доносить ребёнка до положенного срока. Их тела слишком насыщены ядом.
– Но мы видели сына полковника Таланни, Джерика. – сказала Трой.
– Да, Джерик, – доктор покачала головой. – Я не объясняю чудес. Я могу только быть благодарной за них. Это, – она сильнее прижала к себе младенца. – то, что мы получаем в лучшем случае.
– Охранники назвали это местом неживых детей, – сказала Трой, – но они же не мертвы.
– Мы можем поддерживать в них жизнь, но не можем сделать так, чтобы они могли жить, – сказала доктор Зир.
– Не понимаю. – нахмурилась Трой.
– Наша технология даёт возможность поддерживать в них жизнь, но мы не можем их вылечить. Мы не можем помочь им стать нормальными детьми. Детьми, которые ходят и бегают, смеются и думают. Они живы, но они не живут. Понимаете?
Трой обвела взглядом комнату с сотнями ячеек.
– Вы не можете вылечить их? – спросила она.
– Нет, мы не можем вылечить из, но можем кое-что исправить, – сказала доктор.
Пикард смотрел на контейнеры, на коленопреклонённых охранников. Размеры комнаты, журчание жидкости по трубкам, чуть слышное гудение проводов наводили на него ужас. Трой чувствовала его симпатию к задёрганной и недоверчивой женщине-доктору, его инстиктивное отвращение к содержимому комнаты.
