Обижался ли капитан на Райкера, который так поздно сообщил ему об ионном следе... Наверное, да... Но он понимал мотивы подобного поступка своего помощника. И потом, первый офицер – не машина, он хорошо справляется со своими обязанностями. В конечном счете, и на личном, и на профессиональном уровнях взаимопонимание есть. О других сторонах общения и говорить не стоит.
– Ответ, мистер Ворф?
– Пока нет, сэр.
– А может, – предположил Райкер, – это необычное поле перебивает коммуникацию? Раз наши сенсоры не достигают поверхности, то...
Пикар кивнул.
– Конечно, вероятность есть. Но могу поспорить: клахкиммбрийцы поработали над своим изобретением. Что им дает такое покрывало, если они ничего не видят и не слышат так же, как и мы?
– В таком случае... поле поляризовано.
– Я тоже так считаю, – согласился капитан.
– Ответа нет, – доложил Ворф. Жан-Люк посмотрел на пляску желто-золотого света на экране и настойчиво попросил:
– Пожалуйста, продолжайте вызов на всех частотах.
Клингон работал у своего пульта уже добрых полчаса. На мостике атмосфера становилась напряженной и наэлектризованной... Капитан чувствовал огромный груз ответственности, который постепенно наваливался на его плечи.
Наконец, он не выдержал.
* * *
Когда Сэм Буртин услышал крик из кабинета Пуляски, то подумал, что его начальница чем-то порезалась. Естественно, мужчина вышел оценить обстановку и увидел женщину, которая, скорчившись, лежала на полу.
Профессионализм взял верх. Сэм бросился через проход между столами и упал на колени рядом с ней.
– Доктор, что с вами?
Пуляски взглянула на него задумчиво и медленно произнесла:
– Я в порядке... Но эта вещь разбилась.
Она растерянно держала в руках два осколка от мондрифалианского амулета на счастье, который Сэм преподнес ей в подарок. Керамическая статуэтка разбилась на части, каждая из них светилась – по краям ярко-красным излучением и уныло-бежевым в середине. Один из осколков, самый большой, валялся рядом с тремя поменьше.
Больше ничего не произошло, сама Пуляски не пострадала.
"Ну, конечно, – подумал Сэм. – А ты чего ожидал? Это ведь не Вега Антиллы... Ты больше не на границе... Хотя и здесь есть опасность...
Взять, например, беднягу Фреди. Нужно тщательно за ним следить, а то вдруг..."
– Черт, – произнесла женщина, – мне так нравился этот человечек. Она улыбнулась.
– Ну, что ж, теперь придется самой заботиться о своем счастье.
"Какая приятная улыбка! – отметил Буртин. – Все рассказы, известные о ней, в корне неверны. Вовсе она не "людоед" из железа и камня. На самом деле, Кэтрин – самая добрая из всех, с кем я служил, и, конечно, намного симпатичнее некоторых женщин... Тут уж вообще возражения неуместны".
