Тридцать семь минут и пятьдесят семь секунд... Пятьдесят восемь...
Когда-то один вулканец, сокурсник по Академии, научил Ворфа, как справляться с душевным дискомфортом, снижать его до уровня, не доставлявшего неудобств, и как избавиться от неприятных ощущений. Но клингоны так не поступали... Весь смысл упражнения с эуракоями испытывать боль, встречать ее с высоко поднятой головой и сливаться с ней, принимать ее... А затем рассмеяться над ней.
Только так достигалась победа над собой при этом жутком занятии.
Тридцать девять минут и сорок четыре секунды... Сорок пять...
Началась натуральная агония. Сильная, чистейшая агония. Даже дышать стало трудно. С висков стекал пот... А ведь клингона трудно заставить попотеть!
Ворф не спускал глаз с эуракоев, будто они сейчас воплощали его живых врагов; отмечал выпуклую форму оружия, ужасающие сцены насилия, выгравированные на нем. Свет падал на металл таким образом, что давние подвиги клингонов выглядели еще страшнее.
Губы расползлись в стороны, обнажив хищный волчий оскал. Глубоко в горле, раздался длинный, щемящий душу рык. Очень хотелось опустить эуракои... Ничего в жизни не хотелось сильнее... Но Ворф не сдавался. Он не мог позволить себе сдаться!
Сорок одна минута тридцать секунд... Осталось всего три с половиной минуты...
– Ворф?
Клингон не шелохнулся. Он не должен!.. Голос знакомый... Из-за спины появился Дэйта.
Голова андроида слегка склонилась набок, когда он остановился перед Ворфом. Его брови изогнулись вопросительно, а золотые глаза светились любопытством.
Клингон сосредоточился на эуракоях.
– Я могу узнать, – спросил Дэйта, – чем ты занимаешься?
– Упражнениями, – процедил сквозь зубы Ворф.
Андроид подумал пару секунд, затем на лице появилось легкое удивление.
– Правда? Весьма интересно. Мне казалось, что упражнения включают в себя движение. Но ты совсем не двигаешься, если не принимать в расчет дрожание рук.
Клингон крепко сжал зубы.
– Мои руки... не... дрожат! – выдавил он. Дэйта подошел поближе.
– А я уверен они дрожат... Может быть, я неправильно выразился? Не дрожат, а трясутся? Так точнее?
– Они... не... трясутся...
Каждое слово, словно казнь. Но Ворф не мог позволить себе проявить слабость! Тем более, перед Дэйтом...
Андроид наградил его странным взглядом, словно постигая отличия между своим восприятием и восприятием клингона, а может быть, он определял разницу в интерпретациях одних и тех же явлений?
Ясли он так и не понял, в чем разница, то, по крайней мере, не стал приставать к Ворфу. Начальник охраны мысленно поблагодарил его за это.
