- Люблю тебя, милый.
- Я тоже тебя люблю.
Они немного потанцевали и возвратились за столик.
- Мы столько пережили, что теперь стали одним целым.
- Да, это так.
- Я чувствую, как бьется твое сердце у меня в груди.
- Мой день начинается с твоего дыхания.
Они немного помолчали. За окном сгущались ранние осенние сумерки. Накрапывал редкий дождь.
- Мне кажется, нам кое-чего не хватает, - сказал Бронсон, зябко поежившись.
- Да, я тоже так считаю. Ты ведь хочешь ребенка?
- Конечно, хочу, но сейчас я имею в виду другое.
Он щелкнул пальцами, подзывая официанта:
- Бутылку легкого вина и чего-нибудь горячего.
Элен укоризненно посмотрела на возлюбленного.
- Как ты можешь в такой вечер думать о еде?
Официант стоял как прикованный:
- Простите, сэр, - вежливо спросил он, - вы делаете заказ?
- Угу.
Официант мотнул головой:
- Могу предложить бургундское тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года розлива и салат с креветками.
Бронсон сглотнул слюну:
- И еще бифштекс. Элен, ты как любишь - с кровью или без?
Девушка брезгливо поморщилась.
- Тогда с кровью.
- Сию минуту! - Официант бросился выполнять заказ.
Они еще помолчали. Сухое дерево билось в стекло обнаженной веткой. Джазовая мелодия согревала души.
- Скоро пойдет снег, - сказала Элен.
- Но зима не разлучит нас.
- И снежинки будут таять у нас на губах...
Из кухни донесся смех и бряцанье посудой. Элен совсем загрустила.
- Знаешь, - произнес Бронсон, - если хочешь, мы можем уйти.
Девушка с надеждой посмотрела на любимого:
- А как же бифштекс?
- Да черт с ним! - Бронсон бросил на столик пятисотдолларовую купюру. - Думаю, никто не останется в обиде.
Они поднялись и, обнявшись, направились к выходу.
- Какой туман! Я совсем тебя не вижу.
- Я буду держать тебя за руку.
- Не отпускай меня никогда.
И сумерки поглотили их.
