Стены были покрыты слизью, которая, как показалось Бронсону, пришла в движение под воздействием потока света. Тоннель терялся в бесконечности.
- Знаешь, Бобби, - с издевкой произнес Аллигатор, - нам еще идти и идти.
Бармен сник - воинственный дух, направивший его на тропу войны, задохнулся сероводородом.
- Ты хоть противогазы с собой взял? - без особой надежды спросил здоровяк.
- Нет, - огрызнулся Гарри, - раньше нужно было думать!
- Да ладно, чего уж теперь!
Некоторое время они шли молча, и только когда запахло гнилым мясом, перебросились парой фраз.
- Похоже, тварь не за горами, - сказал Боб, воротя нос в сторону.
- Не думаю, - уныло произнес Аллигатор, - сдается мне, что мы под мясобойнями.
Напарники с ненавистью взглянули друг на друга и пошли дальше, проклиная тот день, когда родились на свет.
35
Через час на них было бы грустно смотреть - если бы нашлось кому. Боб еле волочил ноги, а Аллигатор измазался так, что напоминал золотаря в разгаре творческого процесса.
- Может, твой братец просто чокнулся, - прохрипел Бронсон, сплевывая. - Кроме дерьма, здесь ни малейших признаков жизни.
Бармен с отвращением посмотрел на напарника:
- Наверное, мне больше всех надо...
Они вновь пошли молча. Внезапно впереди раздался нечеловеческий крик. Аллигатор точным движением взвел гранатомет.
- Что это? - прошептал Боб.
- Поставь прибор ночного видения на максимум, - Аллигатор действовал, как профессионал, - и не задавай идиотских вопросов.
Из темноты на них надвигалось нечто. Зловоние, и без того свившее гнездо в канализационном тоннеле, сделалось невыносимым.
- Вмажь ему, Бронсон, - закашлялся Бобби, - у меня что-то заклинило.
- В голове у тебя заклинило, - огрызнулся Гарри. - Учись, пока я жив!
Но выстрела не последовало - палец застыл на спусковом крючке. Невыносимый ужас парализовал Аллигатора.
Оружие оказалось совершенно бесполезным - торсионная тварь, воздействуя на волевые центры, заблокировала саму возможность атаки.
Студенистое существо передвигалось за счет того, что, выбрасывая змееобразные щупальца, присасывалось к стенам и подтягивалось рывком. Оставляя по пути слизь, оно хрипело и плевалось отвратительными коричневатыми сгустками, напоминающими по цвету и консистенции конский помет. Восемь фасеточных глаз, вдавленных в желеобразный отросток, выступающий из груди твари, отчаянно вращались.
Бармен сел на четвереньки и прижал голову к коленям.
"И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся, я есмь первый и последний", зашептал Боб. - Я грешил, Господи, виновен во многих грехах тяжких, но всегда тебя носил в сердце своем, спаси меня, Господи, одари милостью своей, не оставь в трудную минуту!
