Неспособная больше справиться с собой, она обняла Пайпера, то чего никогда не делала за время их совместной работы. Пайпер обнял ее в ответ, как наверное обнимал своих внучек. Наконец он отпустил ее.
– Идите, – сказал он Чепел. – Заканчивайте свое дело. Я не хочу чтобы другой доктор проклинал меня за то, что я оставил его наедине с кучей капризных биокроватей.
Медсестра выпрямилась.
– Конечно нет, – согласилась она.
Потом, сглотнув комок в горле, снова пересекла изолятор, и начала диагностическую проверку следующей кровати.
Здесь больше не будет как прежде, сказала она себе. Кто бы ни пришел ему на смену.
Доктор Леонард Маккой сидел перед столом главного врача и глядя в огромное до потолка окно на мечущихся над волнами Тихого океана чаек, произнес.
– К черту капелланцев. К черту их всех.
Если бы Маккой находился ближе, он смог бы услышать крики чаек сквозь плексиглас. О чем они плачут? думал он. Они ведь просто птицы. К тому же земные птицы. Ради бога, они даже не слышали о капеланцах.
Пристальный взгляд доктора остановился на поверхности круглого черного стола. Там, между монитором и несколькими фотографиями его семьи главный хирург держал небольшую банку, наполненную кустами вертигранского ладана – небольшие, фиолетовые, похожие на виноград штучки, кроторые после растрескивания придавали воздуху сладкий аромат тропического леса Вертиграна в самом цвету.
– Итак, – произнес позади него звучный баритон, – как там ваша небольшая миссия на Капеллу Четыре?
Маккой повернулся в кресле и уставился на лысеющую сутулую фигуру Харриса Эглтона, заполнившего собой весь дверной проем. Эглтон был офицером высшего ранга в медицинском подразделении Звездного флота на протяжении последних семи лет, и естественно старше Маккоя по званию.
– Насколько мне это понравилось? – спросил более молодой мужчина, когда Эглтон положил свою мясистую руку ему на плечо по дороге к своему креслу. – Я ничего такого не сделал. Капелланцы наверное самые упрямые, самые злобные и самые отсталые люди во всей вселенной.
– Почему вы так говорите? – спросил главный хирург, втискивая свое большое неповоротливое тело в мягкое черное кресло.
Маккой неодобрительно фыркнул.
– Слушай, я был готов улучшить все аспекты их жалкой жизни благодаря медицинской науке Федерации, и что же они мне ответили? Это их не интересует. Почему, ошеломленно спрашиваю я. А они говорят, что выживать должен сильнейший.
– И вы считаете это вздором? – предположил Эгллтон.
