– Имеешь-имеешь, – заверила я. – Только дай мне утюг и спи дальше.
– А тебе зачем? – прищурилась она.
– Гладить, зачем же еще!
– Ты не отмазывайся! Куда намылилась?
– Да просто с Ленечкой в город едем, а платье мятое.
– Ну ладно, потом расскажешь, – она ушла вглубь комнаты и вернулась с небольшим утюжком.
– Такой маленький? – удивилась я.
– А ты что думала – я с собой обыкновенный здоровый утюг таскаю?
– Ладно, спасибо! Поглажу – верну.
– Да не срочно, можно вечером.
– А вдруг я поздно вернусь!
– Что это вы собираетесь в городе ночью делать?
– Ну… думаю, найдется… – неопределенно отозвалась я.
– Ладно, конспираторша! Потом расскажешь!
На том, что утюг маленький, его достоинства и заканчивались – провод болтался, чуть не вываливаясь из гнезда, подошва ходила ходуном, а регулятор температуры проворачивался с таким трудом, что я всерьез боялась прожечь в платье дырку и вообще остаться без выходного наряда.
Кое-как покончив с глажкой, я не спеша начала краситься. Собравшись, я бросила последний взгляд в зеркало и даже, против обыкновения, осталась вполне довольна собой.
Леня маялся в холле, уныло озирая доску объявлений. Там висела яркая афиша весьма интригующего содержания: «Экскурсия в Сочи! Выезд в 24.00, прибытие утром. Посещение Дендрария, парка Ривьера, набережной. Далее свободное время. Отъезд – 24.00».
– Это ж какие ненормальные поедут? – вслух задумалась я.
Ленечка вздрогнул:
– Ну ты даешь! Это же сколько можно собираться… – он обернулся и замер. – Надька, – наконец выдохнул он. – Ты такая красивая…
– Ты тоже, – великодушно сказала я.
Ленечка и правда выглядел классно – надел белые брюки и такую же рубашку в тонкую голубую полоску, зачесал назад волосы. Загорелая кожа эффектно контрастировала со светлой одеждой.
– Ладно, поехали, – смутилась я.
Пока я прособиралась, пока мы дождались автобуса, пока доехали, уже почти наступил вечер. Нет, до темноты, конечно, еще было далеко, но набережная уже неуловимо приобретала облик вечерней – люди пляжного вида еще попадались, но их уже вытесняла нарядно одетая публика, громче становилась музыка в уличных кафе, официанты поправляли скатерти и приборы…
Мы неторопливо вышагивали по набережной, и я все время ловила на себе чужие взгляды.
– Что это на нас оглядываются? – хитро спросила я.
– Все тобой любуются, – сжал мой локоть Леня.
– Скажешь тоже, – довольно улыбнулась я.
Примерно через час, когда мы уже проутюжили набережную вдоль и поперек, Леня наконец дозрел:
