– Кофе, герр обер-лейтенант?
– Спасибо, Кокке, – ответил Левенгерц. Он обратил внимание на то, как бородатый лейтенант наливает кофе в кружки. У него были музыкальные руки. Кокке хотел стать профессиональным пианистом, во война прервала его учебу. Теперь карьера, о которой он когда-то мечтал, стала для него недоступной. Кокке налил Левенгерцу кофе и вызывающе улыбнулся. Некоторые утверждали, будто молодой берлинец был платным агентом-провокатором гестапо. Левенгерц подозревал, что этот слух распространил сам Кокке, чтобы оправдать свою постоянную критику гитлеровского режима и его методов.
– За наши Рыцарские кресты! – произнес Левенгерц.
– За ваш я не пью, – сказал, Кокке, улыбаясь. – Если этот крест сейчас уже не в пути, значит, командование решило больше не награждать ими.
Левенгерц ответил на комплимент благодарным кивком, допил кофе и поднялся. Уже кивнув им на прощание, он обратил внимание, что лейтенант Беер одет в черную кожаную куртку на молнии, бриджи и сапоги.
– Уж не намерены ли вы лететь в этих сапогах, герр лейтенант?
– Нет, командир.
– То-то! На этот счет есть указание. Медицинская служба доложила командованию, что при ранениях ног, если раненый носил плотно облегающие сапоги, помощь оказывать очень трудно.
– Я читал вашу памятную записку, командир, – сдержанно ответил Беер.
– Отлично. Тогда все ясно. До свидания, господа!
Оба кивнули ему головой.
– Шельмец, изображающий из себя покровителя, – проворчал Беер.
– Можно мне процитировать тебя где-нибудь? – осведомился Кокке.
В фойе столовой Левенгерц встретил несколько офицеров, пришедших на второй завтрак. Он поприветствовал каждого из них едва заметным кивком головы и взял свою форменную фуражку у дневального по гардеробу. В фойе стояли мягкие кожаные кресла и низкие столики с разложенными на них газетами и журналами. На краю одного из кресел, явно нервничая, сидел Блессинг. Этот человек отвечал за вольнонаемных работников на аэродроме. Рядом с ним читал «Дойче цайтунг» пожилой мужчина в штатском костюме. Блессинг слегка коснулся колена соседа. Тот опустил газету и выглянул из-за нее. Блессинг кивнул в сторону Левенгерца.
Пожилой человек взял мягкую шляпу и кожаный портфель, встал с кресла и подошел к Левенгерцу с печальной улыбкой.
– Обер-лейтенант Виктор фон Левенгерц? – спросил он.
Пожилой человек пристально и спокойно смотрел на Левенгерца сквозь очки в золотой оправе. Его глаза были влажными, как у всякого пожилого человека, но очень живыми и несколько настороженными. Блессинг старательно поприветствовал Левенгерца на расстоянии, а пожилой мужчина протянул ему руку. Когда они обменивались рукопожатием, пожилой мужчина произнес «Хайль Гитлер» таким безразличным тоном, каким говорят о погоде. Он еще раз печально улыбнулся и представился:
