– Я хотел бы с вами поговорить.
– Если вы не возражаете, я сначала добреюсь.
– Конечно, конечно!
Генрик побрился, вымыл лицо, побрызгал одеколоном.
– Я в вашем распоряжении, – сказал он, убирая постель с тахты.
– Мне хочется узнать: давно ли она у вас?
– Так вот в чем дело! – обрадовался Генрик. – С удовольствием отвечу.
Сначала он рассказал о безобразиях на Старом кладбище, которые и натолкнули его на мысль приобрести себе трость. Рассказал о стычке с Лолеком, о своем решении узнать историю трости. Изобразил сцену встречи с лже-Рикертом, вспомнил о таинственном звонке реквизитора и описал визит к Бутылло. Сообщил, что признал в Бутылло субъекта, хозяйничавшего в квартире Рикерта.
– Бутылло отправился на машине в Лодзь, – закончил он. – Тогда я вернулся к его жене, соврал, будто забыл спросить Бутылло о человеке, продавшем ему трость. Она сказала мне, что трость появилась в их доме только в этом году, но не знает имени человека, продавшего ее мужу. Таким образом, я пришел к выводу, что Бутылло хочет скрыть происхождение трости.
– И что вы решили? – спросил следователь. Это был первый вопрос, который он произнес во время рассказа Генрика.
– Пока ничего. Думаю, однако, мне придется еще раз съездить к Бутылло. Попробую убедить его в том, что мной руководит исключительно журналистский интерес и что я не разглашу секретов, касающихся лично его.
Толстяк засопел, точно на него взвалили тяжелую ношу.
– У вас, пан редактор, есть удивительные склонности. Вам стоило бы заняться спиритизмом.
– Я не совсем вас понимаю, – пробормотал Генрик.
– Вас все время так и подмывает поговорить с людьми, которых уже нет в живых. Приставали с расспросами к Рикерту, хотя этот человек погиб, теперь хотите убедить Бутылло, что есть какое-то обстоятельство, мешающее ему говорить… Так вот. Есть одно обстоятельство, мешающее ему говорить. Он мертв.
– Бутылло? Не может быть!
– Поверьте мне, он мертв.
– Значит, я разговаривал не с Бутылло, а снова с кем-то другим?
– Бутылло умер после того, как вы с ним говорили.
– Он куда-то поехал на своем «вартбурге»…
– Но вернулся. И был убит ударом штыка.
Генрик покосился на трость в руке толстяка. Тот поймал его взгляд.
– Не таким штыком, – успокоил он. – Кстати, – быстро произнес он, – чем вы занимались вчера в одиннадцать вечера?
– Я был дома, спал. Точнее говоря, без пяти одиннадцать меня разбудила одна молодая женщина, которая оставалась здесь до утра. Так что я не мог одновременно находиться в двух местах: в вилле Бутылло и своей квартире. Как явствует из вашего вопроса, Бутылло был убит в одиннадцать вечера.
