– Уходи, – сказал отец. Голос хриплый, осипший.
Табби вышел из комнаты и уселся на ступенях лестницы.
Он был слишком встревожен тем, что произошло с ним самим и отцом, чтобы решить, что же надо делать. Дважды за то время, что он сидел на лестнице, отец проходил на кухню за новой выпивкой. Из библиотеки доносился звук работающего телевизора вперемешку с пьяными громкими песнями Кларка. Камин в библиотеке задымил: Табби чувствовал едкий запах.
– Не моя вина, – услышал он голос Кларка.
До Табби донеслось сухое дыхание камина, и в первый раз он задал себе вопрос: "Зачем отцу понадобилось разжигать его в теплый августовский день?"
Кларк бросил в огонь новую порцию газет; Табби услышал стон Беркли. "Четыре Очага", казалось, заполнила ночь – с тенями, порожденными темнотой и пьяным сознанием. Табби был абсолютно уверен в том, что отец впал в то состояние, когда он уничтожит каждого, кто осмелится помешать ему или ослушаться. Табби вновь вернулся в комнату. Он надел наушники, закрыл глаза и поплыл вместе с музыкой.
Когда через час Табби вышел в холл, то почувствовал, что стало очень жарко – воздух стал сухим, словно в пустыне. Запах пепла и огня подымался к Табби с первого этажа.
Табби подошел к лестнице.
– Пап?
Пьяный, измученный голос донесся снизу – замедленный спиртным, но неутомимый. Табби услышал поскрипывание каминных заслонок в гостиной.
– Пап? Что происходит?
– Ух, – услышал он вздох Кларка. Громкие шаги приближались к подножию лестницы; появился отец, держащий за горлышко зеленую бутылку виски, руки и лицо перепачканы пеплом.
– Зажигаю огонь, вот что. Огонь в каминах "Четырех Очагов", вот что. Чтобы опять согреть этот дом. Ты собираешься помогать?
– Как я могу помочь?
– Принеси дрова из сарая, и побольше. Беркли сожгла все газеты в этих чертовых каминах. Так что займись. Иди и принеси побольше дров.
– Тебе холодно?
– Нет, больше не холодно. Просто я думаю, что так надо.
Глаза Кларка остекленели – они походили на разрисованные кружочки. Серые полосы пепла на лице делали его еще более зловещим.
– Па, ты в порядке?
– Ты пойдешь за дровами или мне заставить тебя? – Лицо окаменело, кружочки глаз уставились на Табби.
Табби медленно спустился по лестнице и прошел мимо отца; он боялся посмотреть на него.
Прудент Монти Смитфилд каждую зиму покупал двенадцать кубометров дров, из них за зиму в "Четырех Очагах" сжигалась в лучшем случае половина. Сейчас распиленные дрова лежали аккуратно сложенные под навесом около длинного забора. Не забыв прихватить веревку, что висела на крюке рядом с дверями, Табби пошел по высокой, густой траве. Он уловил запах дыма, поднял голову и увидел белые клубы, вившиеся вокруг труб на крыше. Превратившиеся в черные лохмотья обрывки газет, кружась, падали на землю.
