Первые «пристрелочные» и немного настороженные вопросы Бориса Игнатьевича. Чем занимаюсь, чем интересуюсь, над чем работаю. Отвечаю подробно, стараюсь не волноваться, хотя это удается с трудом. Говорю о деятельности японской разведки против Советского Союза, о документах Токийского трибунала, с которыми удалось познакомиться. Меня тогда интересовала тайна Иркутского процесса, и я показываю ему то место в документах, где упоминались фамилии Кобылкина, Переладова и Олейникова.
– Да, все трое были пропущены через границу и взяты уже в Иркутске на конспиративной квартире «подпольной» организации. Операция имела шифр «Мечтатели».
– Вы принимали участие в этой операции?
– Самое непосредственное.
– Сколько времени длилась операция?
– Ко времени моего приезда в Иркутск идея операции была сформулирована и некоторые мероприятия по ней намечены. Значит, с 1931 по 1935 год. Конечный результат операции – Иркутский судебный процесс.
Когда я пытался в то время в беседах с Гудзем узнать более подробно его биографию, он сразу же уходил в сторону и переключался на другие темы. И дело было не только в скромности. Во времена Андропова и Черненко откровенность не поощрялась, а любое упоминание о работе в разведке, особенно под дипломатической «крышей», было немыслимо. И только потом, суммируя его ответы на многочисленные вопросы, удалось составить краткую биографическую справку. Мои заметки о жизни и деятельности старого чекиста получились сухими и конспективными. Понимая это, я пытался с помощью наводящих вопросов выяснить что-то новое. Но каждый раз наталкивался на мягкую улыбку из-под усов и фразу: «Подробности не для печати».
Родился он в 1902 году в семье агронома, социал-демократа с 1898 года Игнатия Гудзя. Учился в Тульском коммерческом училище. Окончил его в 1918 году и поступил в горную академию, где и проучился один год. Осенью того же года состоялась встреча, определившая дальнейшую судьбу Гудзя. Артур Христианович Артузов, работавший тогда в военном контроле, знал семью Гудзей с 1900 года и обратил внимание на шестнадцатилетнего юношу. В его служебном кабинете Борис Игнатьевич тогда же познакомился с М. С. Кедровым. Оба были в черных косоворотках, подпоясанные ремнями, брюки заправлены в сапоги. Оба с черными бородами. В их облике было что-то сходное с народовольцами 1880-х Желябовым и Морозовым. Неудивительно, что для юноши, много читавшего о «Народной воле», такая встреча запомнилась на всю жизнь. Желание работать с такими людьми было огромным, но уж слишком юным он был для работы в военной контрразведке.
