– Ну и что? От турок он скрывается, что ли? – сказал полковник.
– А то, что «со вчерашнего дня» он в Стамбуле, но дату не уточняет, – гнул свое Бурский.
– Не хочет, чтобы установили, когда перешел границу.
– Намекает… да нет, прямо говорит: не намерен, мол, долго задерживаться в Турции, собирается в дальние края.
– Из Турции их обычно в Америку переправляют, а то и в Австралию, – проговорил полковник.
– Или, опять-таки, нас надувают. Вынуждают ничего не предпринимать, пока он не скроется черт знает куда, – продолжал размышлять Бурский. – Чтобы и не пытались разыскивать его в Турции.
– Что еще, капитан Шатев? – немного выждав, спросил Цветанов.
– Еще… Содержание стамбульской открытки кажется мне чересчур сухим. Все-таки любимая женщина, на двадцать пять лет моложе. Кандиларов порывает с ней, может быть, навсегда. А подпись – точно на пустяковой записочке: «Твой П.» Заметьте: в первой открытке все гораздо сердечнее: «Целую тебя. Твой Петко».
Шатев замолчал, и трудно было понять, исчерпал он аргументы или ждет поддержки своих коллег.
– Ну так вот, – сказал полковник, досадливо махнув рукой. Ничто меня не убеждает, что Кандиларов не пьет сейчас шербет на берегах Босфора. И если ни у кого нет более весомых аргументов, то мой вам совет, ребятки: распрощайтесь с пустыми домыслами. Пора передавать дело коллегам из госбезопасности. Оно их заинтересует гораздо больше, чем вас, да и возможностей у них побольше. Глядишь, узнают и где он обретается в Турции, и с кем снюхался, и что поделывает, и куда понесут его ветры эмиграции.
– Лично я не согласен, товарищ полковник, – заявил вдруг Бурский.
– С чем это не согласен? – поморщился полковник. – Что у госбезопасности больше возможностей?
Не очень-то он любил, когда ему перечили так решительно.
– Не согласен, что нужно у нас дело отнимать. Как бы не попасть впросак перед коллегами из госбезопасности.
– Не беспокойся за свою репутацию. Если кто и окажется в неловком положении, так только я… Приказываю: розыск прекратить. Пропавший человек найден. Или вам охота тянуть дело Кандиларова до тех пор, пока не выйдете на пенсию?
Возвращаясь к себе, молчали. Но в душе каждого бушевала буря, и, едва переступив порог кабинета, Шатев громыхнул:
– Ну подумай, что ж это!..
– Николай! – резко осек его Бурский и глазами показал на стажера.
Решением начальника он и сам был недоволен, но его спокойный, выдержанный характер исключал крайности, срывы, а тем более недостойные выражения. Просто в данном случае полковник был прав. Стамбульская открытка достаточно красноречива: в Болгарии следов исчезнувшего нет, так что…
