Леша отстранил Женю, все же принявшего позу футболиста перед штрафным ударом, сгреб под мышки парня, толкнул на стул. Тот заелозил, морщась, кое-как нашел положение тела, доставляющее минимум боли. Сидеть получилось только полубоком, наклонившись вбок, вес тела держа на предплечьях, упертых в колени.
Леша опустился на стул напротив. Руки тоже упер в колени, придвинувшись как можно ближе к парню. В ноздри сразу ударил кислый запах пота, несвежей одежды и страха. Запах страха, как бульдог, Алексей не мог спутать ни с каким другим и различал даже за плотным шлейфом парфюма.
По редким усам и бороденке парня ползла кровавая слизь. Из взлохмаченных волос, космами упавшими на лицо, торчал острый нос с синей горбинкой и зыркали два черных зрачка.
Мимоходом Алексей отметил, что парень физически гораздо сильнее субтильного Женьки и в других обстоятельствах, скажем, в темной подворотне, мог без проблем пересчитать и раздробить ему все косточки. Если Женька до сих пор считает, что можно отмахаться ксивой или прикрыться формой, то жизни так и не видел. Леша видел. И знал, что даже со стаей «металлических» торчков, типа этого парня, разделается, как медведь с фоксами. Конечно, не без труда, но уложит всех. Всех до единого на асфальт. Головой в асфальт.
Он вперил пристальный взгляд в два уголка глаз, сверкающих в густых космах волос. И отчетливо себе представил, что именно бы делал, схлестнись они с парнем один на один в темном укромном месте. Именно там, а не в кабинете с сержантами за дверью. В кабинете легко быть крутым. А там — в темноте и без свидетелей на голый понт никого не возьмешь. Если кишка тонка, ее ножиком быстро вспорят.
Парень учащенно задышал, глаза налились кровью. Алексей не отпускал мертвой хватки своего взгляда. Бурил и карябал им, как каленой спицей.
С минуту накал схватки не ослабевал. Потом парень сбился с ритма, глаза дважды вильнули в сторону. Он спохватился, еще раз попытался войти в клинч, но быстро сдался.
Дыхание сделалось затаенным, едва слышным, теперь только слабые, незаметные струйки воздуха тревожили кровавые бусинки, повисшие на редких усиках. В глазах мутной плесенью плавала покорность. Только губы еще кривились в вызывающей ухмылочке. Вскоре и она исчезла.
Парень, не выдержав торжествующего взгляда Алексея, отвернулся. Подхватив его за перемазанный подбородок, Алексей вернул его голову в исходное положение.
— Адрес? — тихо, без нажима произнес Алексей.
