XIX. О брат! Мы должны по возможности пробудить в себе душу и совесть. Мы должны променять дилетантизм на честные стремления. А свои мертвые, каменные сердца - на живые сердца из плоти. Тогда мы познаем не одну только вещь, а бесконечный ряд вещей (в более или менее ясной очереди) которые смогут быть сделаны. Исполни первую из них. Попробуй, и вторая покажется тебе яснее и более удобоисполнимою. Вторая, третья и трехтысячная сделается тогда возможной для нас.
XX. Набожность по отношению к Богу, благородство мысли, которая вдохновляет человеческую душу и заставляет ее стремиться к небу, не могут быть "научены" ни самыми избранными катехизисами, ни самой усердной проповедью или муштровкой. Ах, нет! Совершенно иными методами эта священная "зараза" может переходить от одной души к другой, а именно: особенно благодаря спокойному, постоянному примеру, спокойному выжиданию благоприятного настроения и надлежащего момента, к которому должно присоединиться своего рода чудо, которое правильнее назвать "Божьим милосердием".
Но не красноречивее и не убедительнее ли целых библиотек богословия бывает иногда бессознательный взгляд отца или матери, которые обладали набожным благородством мысли?
Действительно, надо удивляться тому количеству разнородных отсталых идей, которых и по сейчас придерживаются, хотя бы в ущерб себе, бедный человеческий и детский ум. Массами стучатся они с шумом к ним, как будто бы это были вполне живые идеи.
XXI. Прежде всего невозможно достаточно быстро согнать со света тот "усталый, возможный Деизм", составляющий теперь нашу обыкновенную английскую веру. Какова, собственно, сущность человека, теоретически защищающего с судорожной горячностью Бога, - может быть, лишь неоспоримый символ и культ Бога? В остальном же, в мыслях, в словах и поступках, видно, что он живет, как будто его теория была только вежливою формою речи, а теоретически Бог его - лишь отдаленный кумир, с которым он решительно ничего общего не имеет.
Глупец! Бог не есть ограниченный образ в известном пространстве. Бог не только там, но и здесь, и нигде - в твоем жизненном дыхании, в твоих помыслах и поступках - и умно было бы с твоей стороны, если бы ты это запомнил. Если нет Бога, как говорил глупец, то продолжай жить с чувством наружной порядочности и с похвалой губ, с внутренней жадностью и фальшью и со всей пустой, хитро придуманной неосновательностью, которая связывает тебя с Маммоной сего мира. Но повторяем мы, если есть Бог, то берегись! И все же, как в том, так и в другом случае - что ты? Атеист бродит по ложному пути и, тем не менее, в нем есть доля истины. Это правда сравнительно с тобой, потому что ты, несчастный смертный, живешь в одной сплошной лжи, и сам представляешь собою олицетворенную ложь.
