Услышав упоминание о спиртном, из кармана Ницана тотчас всунулся Умник, но получив щелчок по макушке, немедленно спрятался вновь.
— Постараюсь не разочаровать, — Ницан вежливо улыбнулся старухе.
— Мы вас слушаем, — нетерпеливо сказал Пилесер. — Сделайте одолжение, поторопитесь.
— Конечно, конечно... Господа, — обратился Ницан к собравшимся, — вас, по-видимому, очень удивило мое предложение собраться сегодня в этом кабинете. Равно как и то, что хозяина этого кабинета я не предупредил. Надеюсь, мое поведение станет понятно из того отчета, который я рискну предоставить сейчас.
Пилесер Шульги сделал короткий жест рукой — мол, переходите к делу, хватит предисловий. Не обращая на это внимание, Ницан продолжил, глядя на госпожу Ингурсаг:
— Я обещал вам рассказать о вашем сыне. С этого мы и начнем. С истории, которая началась много лет назад.
Жрица чуть шевельнулась — словно для того, чтобы прервать детектива. Но ничего не сказала, лишь поправила золотистый платок, плотно укрывавший прическу.
— Так вот, — Ницан перевел взгляд на внимательно следившую за ним Баалат-Гебал, — свыше тридцати лет назад Навузардан Шульги влюбился в девушку по имени Ингурсаг. Как мне кажется, любовь эта с самого начала была отмечена оттенком если не трагизма, то уж во всяком случае, грусти. Действительно, чем мог закончиться роман молодого богача, наследника одной из самых знаменитых фамилий Тель-Рефаим и молоденькой жрицы Иштар?
— Ничем, — глухим голосом сказала Ингурсаг.
— Ничем, — эхом отозвался детектив.
Баалат-Гебал фыркнула:
— А что вы хотели? Чтобы отпрыск Шульги сочетался законным браком с... И потом, — поспешно добавила она, — насколько я знаю статус Домов Иштар, жрица не имеет права на брак.
— Да, это верно, — бесстрастно ответила Ингурсаг. — Имеют право на любовь, но не на брак.
— Я не очень понимаю, для чего нам выслушивать эту сентиментальную историю, — недовольно произнес Этана Шульги. —Чрезвычайно грустно и трогательно, разумеется, я слышал об этом. Но полагаю, вы собрали нас для того, чтобы рассказать о смерти Навузардана Шульги, а не о его любовных интрижках! Тем более, тридцатилетней давности.
— Любовь и смерть так часто переплетаются в жизни, — медленно произнес Ницан, глядя на уставившегося в одну точку Пилесера Шульги. — Не зря богиня любви Иштар и богиня мертвых Эрешкигаль — родные сестры. Правда, господин Шульги?
Пилесер словно очнулся.
— Что?.. — рассеянно переспросил он. — Вы что-то спросили?
