Белокурый малыш рассказывал это с таким пылом, что даже устал и закашлялся.
— Довольно, помолчи теперь, — сказал Бока. — Потом расскажешь. Сейчас мы тебя домой отнесем.
Пленников с помощью Яно по одному выпустили из сторожки, а оружие, у кого оно еще сохранилось, отобрали. Уныло побрели они друг за другом на улицу Марии. А тонкая железная труба попыхивала, поплевывала паром, словно насмехаясь над ними. И пила завывала им вслед, как будто тоже была за победителей.
Последним остался Фери Ач. Он все еще стоял у штабелей, уставясь в землю. Колнаи и Челе подошли к нему, чтобы отобрать оружие.
— Не трогайте главнокомандующего, — сказал Бока. — Господин генерал, — обратился он к пленнику, — вы сражались геройски!
Краснорубашечник только поглядел на него уныло, словно хотел сказать: «На что мне теперь твои похвалы!»
Но Бока обернулся и скомандовал:
— На караул!
Войско тотчас перестало переговариваться и шептаться. Все взяли под козырек, а перед фронтом навытяжку застыл Бока, тоже с поднятой рукой. И в бедняге Немечеке в этот момент проснулся рядовой. С усилием приподнялся он с бруствера, пошатываясь, встал «смирно» и отдал честь, приветствуя того, по чьей вине так тяжело заболел.
Фери Ач ответил на приветствие и удалился, унося с собой оружие. Он был единственный краснорубашечник, которому было дано такое право. Остальное оружие — знаменитые копья с серебряными наконечниками, многочисленные индейские томагавки — кучей лежало перед сторожкой. А над фортом номер три реяло отбитое у врага знамя: Гереб отнял его у Себенича в самый разгар боя.
— И Гереб здесь? — широко раскрыв глаза от удивления, спросил Немечек.
— Здесь, — выступил вперед Гереб.
Белокурый мальчуган вопросительно взглянул на Боку.
— Да, здесь. Он загладил свою вину, — ответил Бока. — И я возвращаю ему звание старшего лейтенанта. Гереб покраснел.
— Спасибо, — сказал он.
И тихо добавил:
— Но…
— Что еще за «но»?
— Я, конечно, не имею права, — смущенно продолжал Гереб. — Это дело генеральское, но… я думаю… ведь Немечек, кажется, все еще рядовой.
Все затихли. Гереб был прав: в треволнениях дня как-то позабылось, что тот, кому они трижды всем обязаны, до сих пор остается рядовым.
— Ты прав, Гереб, — промолвил Бока. — Но мы это сейчас поправим. Произвожу… Но Немечек перебил его:
— Не надо, не хочу… Я не для того спешил… Не за тем сюда пришел…
Бока сделал строгий вид.
— Не важно, зачем ты пришел, — прикрикнул он на него, — а важно, что ты сделал. Произвожу Эрне Немечека в капитаны.
