— Как это — подложило?
— Да так. Я очень испугался, когда стащил марку, и общество выдало мне одну крону, я купил на нее новую марку и тихонько подложил ее папе на письменный стол, а он застал меня — не когда я стащил, а когда подкладывал, — и накостылял… то есть побил меня, — поправился он, поймав строгий взгляд учителя, — да еще оплеух надавал за то, что я подложил марку, и спросил, где я ее украл, а я не хотел говорить, а то он еще надавал бы мне по щекам, и сказал: «У Колнаи взял», а он говорит: «Сейчас же отнеси назад, потому что твой Колнаи наверняка ее где-нибудь украл», я и отнес; вот и получилось, что у общества теперь две марки. Учитель задумался.
— Но зачем же вы покупали новую марку? Ведь можно было вернуть старую.
— Нет, нельзя, — ответил за Рихтера Колнаи:- у той на обороте поставлена печать общества.
— Так у вас и печать есть? Где она?
— Хранитель печати — Барабаш.
Дошла очередь и до Барабаша. Он выступил вперед, метнув убийственный взгляд на этого Колнаи, который вечно с ним вздорит. Спор из-за шляпы был еще свеж у него в памяти… Но делать нечего. Без дальних слов выложил он на зеленый стол самодельную резиновую печать вместе с чернильной подушечкой в жестяной коробке. Учитель осмотрел печать. На ней была вырезана надпись: «Общество собирателей замазки. Будапешт, 1889». Господин Рац, подавив улыбку, снова покачал головой. Тут Барабаш, ощутив прилив смелости, протянул было руку, чтобы взять печать обратно. Но учитель прикрыл ее рукой:
— Ты что?
— Извините, — выпалил Барабаш, — но я поклялся, что скорее жизнью пожертвую, чем отдам печать.
Учитель положил печать в карман.
— Успокойся! — сказал он.
Но Барабаш не мог успокоиться.
— Тогда, — заявил он, — тогда и знамя у Челе отберите.
— Ах, так у вас и знамя есть? Давай его сюда, — обернулся учитель к Челе.
Тот, запустив руку в карман, вытащил крохотное знамя на проволочном древке. Это знамя, как и знамя Пустыря, тоже сшила его сестра. Вообще все дела такого рода, требовавшие умения обращаться с иголкой и ниткой, выполняла сестра Челе. Но это знамя было уже ало-бело-зеленое,[6] и на нем красовалась надпись:
«Общество собирателей замазки. Будапешт, 1889. Поклянемся навсегда — никода не быть рабами, никода».[7]
— Гм! — произнес учитель. — Это что же за удалец изобразил тут «никогда» без «г»? Кто это писал? Все молчали.
— Кто это писал?! — загремел господин Рац.
Тут у Челе мелькнула мысль: зачем всех впутывать в беду?… «Никогда» без «г» написал Барабаш, но зачем страдать Барабашу? И он скромно ответил:
