- Прости меня, дуру!
- Вот я и говорю, что ты дура. Смойся с глаз.
По щекам женщины начали литься слезы, она всхлипнула навзрыд и выбежала из комнаты, резко хлопнув дверью. Тем временем сын пришивал пуговицу к отцовскому кителю:
- Сейчас, бать, погоди. Ты не дергайся, ты стой нормально.
- Молчи, ублюдок. Сейчас президент подъедет, ты мне еще замечания делать будешь! Будто я тебя сам через жопу рожал! Недоносок!
- Да ты че, бать, ругаешься-то? Ты не нервничай.
- Молчать. Шей давай!
Снова открылась дверь, и на пороге появилась все та же женщина. Генерал-лейтенант воскликнул:
- Маня, ну что тебе нужно?!
- Ваня, ты меня обидел. Я больше с тобой никогда не буду.
- Да пошла ты!.. - выкрикнул генерал. - Будет она - не будет, кто тебя…
Женщина разразилась рыданиями и снова скрылась.
- Пришил?!! - вскричал Сопляков-старший.
- А то. - Сынок дернул нитку и полюбовался на произведение искусства.
Генерал посмотрел себе на пузо:
- Куда! - воскликнул он. - Куда ты пришил!
- А что такое? - Солдат стоял перед своим папаней, не зная, в чем его вина.
- Эту пуговицу надо внутрь пришивать, а не наружу! Идиот!
Сопляков-старший попробовал снять с себя пиджак, но не тут-то было - заботливый сынуля прихватил с пиджаком еще и рубаху.
- Лезвие мне! - кричал военный чин.
Сразу несколько солдат подошли к нему с перочинными ножами. Он выбрал один и стал аккуратно срезать нитки. Наконец, освободившись от одежи, генерал плюхнулся на стол и, повернувшись к свету, разложил на коленях шитье.
- Маразматики! Куда катимся, а? Истеричные женщины и сопливые молодые люди, не способные пришить даже пуговицу!
- Батя! - завыл Сопляков-младший.
- Молчи, выродок! Если я буду стоять перед президентом в семейных трусах, ты поедешь служить по полной программе туда, где пули свистят.
- Я не хотел, - оправдывался сын.
- А это не важно - хотел ты или нет.
В комнату заглянул Плющев:
- Ну че, готов?
- Да какой, на хрен, готов! - Сопляков сидел на столе в одной майке.
Маня влетела следом за Плющевым с криком:
- Ну куда же ты?
- Ну да, конечно, - тут же согласился генерал и, подхватив под руку Маню, вылетел из комнаты. Снова заглянул он через три минуты весь растрепанный и оборванный. Тем временем Сопляков уже успел нарядиться и выглядел молодцом с полным иконостасом наград по обеим сторонам.
Сопляков-старший глядел на своего кореша и не представлял, что же такое с ним случилось. А в то же время Плющев распустил галстук, согнал одного из солдат и уселся на стул, продолжая тяжело дышать.
