«Чувствуется рука „Дельты“! — обрадовался Макс. — Жаль только, что этот некто так и не дал себя вычислить. Конечно, компетентные источники могут недоговаривать, но вряд ли. Знай они, кто именно этот „предатель“, — ух, и досталось бы ему!»
На всякий случай Макс отметил, что Денису очень даже стоит побеседовать с Тарановым и Сизовым: возможно, они припомнят какое-нибудь обстоятельство, важное для расследования. Получить их телефоны для директора ЧОП «Глория», работающего по заданию высшего спортивного руководства, не составит труда.
Далее по списку располагалась многократная чемпионка Европы, чемпионка мира Дарья Хромченко, которую считали главной претенденткой на золотую медаль в предстоящих олимпийских играх. На нее так рассчитывал господин Титов! Теперь эта бой-баба не сможет выйти на олимпийский помост. В Париже, где проводился чемпионат мира по тяжелой атлетике, у Хромченко уже был взят внесоревновательный допинг-тест. О том, что в пробе «А» штангистки обнаружен классический анаболик — метандростенолон, стало известно накануне чемпионата мира. Хромченко была отстранена от соревнований. Еще одна победа «Дельты»? Весьма вероятно…
Информация буквально сыпалась Максу в руки. И количество файлов в только что заведенной им в компьютере папки под названием «Дельта» стремительно увеличивалось.
Статистика показывает, что едва ли не к самой уязвимой категории редеющего с каждым годом мужского населения относятся вдовцы. Они чаще других умирают от инфарктов и инсультов. Даже по несчастным случаям они входят в группу риска. Для мужчины, голова которого занята скорбными мыслями об утраченной женщине, с которой он собирался долго жить и умереть в один день, очень легко, не заметив, войти в опасную зону под строительными лесами или ступить на проезжую часть, в то время как на светофоре горит красный сигнал…
Глядя на Константина Германовича, так и думалось о принадлежности его к группе риска. Слегка оправившись после того страшного дня, с которого начался для него текущий год, выкарабкавшись из заторможенно-слезливого состояния, в котором он пребывал на койке института Склифосовского, Чайкин продолжал производить тягостное впечатление на людей знакомых и незнакомых. Он и раньше-то представлял собой тип «рассеянного профессора», но если прежде, в зримом или незримом присутствии энергичной и заботливой жены, игравшей для него роль скорее матери, чем любовницы, над странностями Константина Германовича хотелось добродушно посмеяться, то теперь они вызывали грусть. Грусть, направленную не только на этого сгорбленного, серого, как бы обсыпанного траурным пеплом человека, на глазах превратившегося из просто немолодого — в старика, но и на весь удел рода людского, полный непредсказуемых ударов и нежелательных поворотов.
