Правда, вот примечательное обстоятельство: успешно продвигаясь в перспективной малоисследованной области науки, Лена не была честолюбива. Она не хотела достигать научных степеней, титулов и регалий. Зато она намеревалась облагодетельствовать своей милой персоной того, кто их достигнет… Ну или достигнет успехов в любой другой области. «Женщина должна вдохновлять героев и гениев», – не однажды повторяла Лена, находя свой идеал в подруге Сальвадора Дали, прославленной Гала. Причем Лена была уверена, что, в отличие от Гала, приземистой толстоватой тетеньки со старомодно поднятыми надо лбом волосами, она по-настоящему прекрасна – и, значит, гений, который ей подвернется, будет покруче самого Дали. И, по мнению Сергея и Кирилла, она имела право на эти бешеные притязания…
При мысли о Кирилле Сергея пронзила настоящая боль. Нет, ну что за нелепость: жара страшная, с кухни потягивает уже плодами Лениной готовки – подгоревшим рыбным филе в сухарях, – а его, сорокалетнего, разумного и не слабонервного мужика, пронимает холодом. И вроде еще запахло погребально – хризантемами, еловыми лапами… Прощальным букетом, который Сергей Иванов мысленно пока еще возлагал на могилу былой дружбы.
Кирилл Легейдо и Сергей Иванов со студенческой скамьи были не разлей вода, вопреки внешнему несходству. Они друг друга дополняли: Кирилл – подвижный, экспансивный, Сергей – медлительный, осмотрительный; Кирилл – экстраверт, Сергей – интраверт; Сергей – худущий, Кирилл уже тогда начинал полнеть… Зато интересы у них были – ну полное тебе совпадение! Наука, наука, и только наука. И со всеми, надо заметить, перспективами… За исключением денежной. «Наука – удовлетворение собственного любопытства за государственный счет», – любил говаривать Александр Иосифович, их обожаемый руководитель. Их это не смущало. Они готовы были к изнурительному аскетизму. Главное – удовлетворять свое любопытство; а что еще надо настоящему ученому?
Пока не ворвалась в их жизни Лена. Лена поставила все с ног на голову. Она вдруг заставила их понять, что честолюбие бывает не только научное. Она заставила их полувнятно, почти подсознательно, но с неожиданной силой затосковать о неиспытанных возможностях, которых они лишаются во имя вымученного аскетизма. Она внесла в их тесный, живущий недоступными другим интересами мирок веяние большого мира, который в то время стремительно менялся. Соотечественники Сергея и Кирилла тоже менялись, рисковали, выигрывали или проигрывали – и все это с таким размахом, что дурно делалось. Но, с другой стороны, и попробовать хотелось. Головной мозг упоенно вгрызался в гранит исследований, а спинной вожделел комфорта и роскоши… Может, и Лена была ни при чем, просто время такое, а? Но если хорошенько припомнить, и Лена внесла свою лепту…
